В ноябре 1999 года, на 100 дней премьерства Владимира Путина, я написал для украинского еженедельника "Зеркало недели" статью "Каудильо" – о том, какой будет Россия, когда ее возглавит Владимир Путин. Многие годы я считал этот текст одним из самых важных в своей профессиональной работе, так как он позволил точно очертить контуры будущего.
"Это будет государство, в котором власть будет опираться… на спецслужбы и армейскую верхушку, В этом государстве будет сплоченная элита – и политическая, и экономическая. Оппозиция будет приветствовать принципиальные решения властей, критикуя лишь их отдельные детали. Сепаратизм на какое-то время станет историческим явлением.
В этом государстве не будет свободы слова. Большинству населения все это будет неважно. Большинство будет уверено, что строит сильную Россию, готовую покончить с терроризмом, коррупцией и экономическим кризисом. О перестроечной демократии будут вспоминать как о времени сплошных разочарований".
Словом, я был убежден, что Россия Путина будет похожа на позднефранкистскую Испанию, Путин – на стареющего Франко, тем более что у генерала и подполковника была одна важная объединяющая черта – невзрачность. Но теперь, когда Путин развязал большую войну в Европе, я вправе спросить себя: а где остановился мой прогноз? Предсказав мрачную Россию будущего, неужели я не мог понять, что такая Россия обязательно станет страной реванша? Что Путин – не Франко, а Гитлер?
И все же – Франко. Лидеры радикального фашизма – и Гитлер, и Муссолини – были самыми настоящими революционерами, только правыми. Они сидели в тюрьмах, устраивали путчи и марши, боролись за власть, хотели разрушить государственные системы в Германии и Италии, построить настоящее "новое государство" – разумеется, c агрессивными имперскими амбициями.
Путин – не революционер, а контрреволюционер. Ни за какую власть он не боролся, носил чемоданы за Собчаком и помогал родственникам Ельцина избавиться от генерального прокурора с помощью кино с проститутками. Если такого человека кто-то всерьез назовет политиком и революционером, тогда прошу считать меня солистом балета Мариинского театра. Путин – никто и звать его никак. Но, как и любая посредственность, тем более посредственность с унылым бэкграундом чекиста, он озабочен исключительно возвращением в прошлое и сохранением власти. Вернее, даже не так. Он считает, что реставрация прошлого – это и есть путь к сохранению власти. А поскольку в прошлом был Советский Союз, то он и его хочет реставрировать. Как умеет, конечно. Думал за три дня, а тут такая незадача.
Поэтому даже сравнение с Франко оскорбительно для Франко. Каудильо все же был генералиссимусом армии, боровшейся за власть в Испании с легитимным правительством страны. И власть получил не из рук родственников правителя, а завоевал на поле боя. И все же Франко, при всей его масштабности по сравнению с Путиным, имел в распоряжении только одну политическую программу – программу реставрации. Именно поэтому после его смерти франкистское государство рассыпалось за несколько лет, погребенное отнюдь не революционерами, а официальным преемником каудильо королем Хуаном Карлосом и чиновниками режима.
Путин тоже не может предложить России и миру ничего, кроме возвращения в прошлое. Все эти бредни про Советский Союз, все эти разговоры про "традиционные ценности", "нашу мораль и их аморальность", вся эта борьба с настоящим и будущим – точное свидетельство политического и интеллектуального бессилия. Да, конечно, можно заменить аргументы ракетами и убийствами. Но убийство импотентом партнера, которого он не способен удовлетворить, – это все же убийство, а не половой акт. И даже если убийца будет бегать вокруг тела с крестом и вопить о "традиционных ценностях", он все равно никого не удовлетворит и не оплодотворит. Это вопли отчаяния.
Именно поэтому вся политика, вся жизнь Путина – это вопли отчаяния. Этот случайный и бессмысленный человек в Кремле не способен ничего построить, ничего придумать, кроме как семенить в прошлое с упрямством стареющего ишака. Все эти "деды воевали", "можем повторить", все эти сакральности и прочие безумства – оттуда же. И понятно, что пока он жив и у власти – все его боятся и соглашаются, что да, в прошлом очень хорошо, в настоящем плохо, а будущему не бывать, успокойся, дедушка: один президент, одна страна, одна Дугина.
Но как только он умрет или потеряет власть, путинизм испустит дух вместе с ним – потому что прошлое никогда, ну никогда не побеждает будущее, даже если стреляет в будущее из "Калибров". И если о нем когда-нибудь и будут вспоминать, то только как о человеке, который окунул Россию в кровавое дерьмо войны с Украиной.
А так как от дерьма исходит не очень приятный запах, русские попытаются вспоминать его не очень часто.