«Вы уже здесь, братья, посланцы ночи,
вонзившие в спину нож.
Вы, братья, принесли нам сталинскую ночь.
И теперь мы не встречаем вас букетами сирени.
Благодарим вас, железные голуби мира!
Спасибо вам за поцелуи с привкусом горького миндаля!
Можете забрать себе наши дома,
а нам остается только надежда,
ведь мы всегда были и всегда будем».
Карел Крип, чешский поэт.
Я никогда не забуду этот день – 21 августа 1968 года, хотя находился тогда за тысячи километров от Праги, даже не Европе, а в жаркой степной Азии.
Когда узнал о вторжении армий пяти «братских стран» в Чехословакию, с нетерпением стал ждать вечера, потому что только вечером наш монументальный радиоприемник «Беларусь» мог ловить «вражеские голоса».
Казалось бы, с чего бы это советскому юноше, старшекласснику, так волноваться из-за того, что происходит в далекой Чехословакии? Тем более, в официальных заявлениях руководителей партии и правительства все было четко и ясно объяснено.
Но тому были свои личные причины – месяцем ранее я подружился на отдыхе в Сочи с одним чехом, Иржи, который был почти вдвое старше меня, шестнадцатилетнего. Он был капитаном чешской армии, закончил Московский энергетический институт, женился на москвичке, прекрасно знал русский язык и реалии советской жизни. Иржи много мне рассказывал о «Пражской весне», о том, каким он видел будущее Чехословакии и свое собственное.
По своей юношеской наивности я даже написал ему тогда, в августе 1968 года, письмо, которое вряд ли пропустила цензура того закрытого военного городка за колючей проволокой, в котором я тогда жил. И долго потом удивлялся, уже осенью 1969 года, почему мне, совсем зеленому тогда еще юноше, уделили чуть ли не четыре часа своего драгоценного времени два офицера-особиста – «добрый» полковник и злой, без кавычек, толстый и противный майор? Почему так подробно интересовались, что я читаю, слушаю, о чем говорю с друзьями? Они мне тогда очень настойчиво рекомендовали читать учебники по диалектическому и историческому материализму, а не журнал «Иностранная литература», который я очень любил.
Потом, уже через много лет, мне в руки попал роман Милана Кундеры, думаю, лучший из его романов – «Невыносимая легкость бытия». По этому роману был сделан замечательный фильм Филиппом Кауфманом, который вышел на экраны в 1988 году.
Прошло еще 20 лет, и мне посчастливилось подружиться, хотя и заочно, с замечательным человеком – Натальей Горбаневской, светлая ей память. Она была одной из тех, кто 25 августа 1968 года вышел протестовать на Красную площадь и тут же немедленно был арестован. Про эту восьмерку смелых людей потом будут говорить, что они спасли честь России.
Наталья Евгеньевна была активным ЖЖ-юзером – публиковала свои новые стихи, очень живо реагировала на события в бывшем СССР, была открыта для общения, читала и комментировала блоги своих друзей.
Мы немного переписывались. А вот интервью у нее я взять не успел – она была очень занята и прислала мне кучу ссылок на свои основные публикации, чтобы я взял материал именно оттуда.
В ноябре 2004 я смеялся, когда один мой тогдашний приятель не советовал ходить на наш Майдан, потому что «скоро здесь будут русские танки». Теперь русские танки ездят по нашей земле и убивают наших людей. Но их нет в моем городе, их нет в Киеве. Чешская армия не сопротивлялась. Украинская армия сражается. И я не знаю, понимают ли нынешние пражане, что наша армия сражается не только за свободу Украины?
Из переписки с Натальей Горбаневской
В августе 2012 года я прислал Наталье Евгеньевне (кстати, она не любила, когда ее величали по имени-отчеству, но иначе обратиться к ней я не мог себе позволить), список из 10 вопросов с припиской: «Было бы здорово также, если бы Вы прислали фотографии тех событий (или ссылки на них), которые можно было бы опубликовать вместе с интервью».
В ответ на эту просьбу получил удивленное: «Какие фотографии?! Не было никаких фотографий „тех событий“. У нас первая фотография, что-то показывающая, – фото Сашки Подрабинека, арестованного и уводимого, сделанная сверху, 1977 год».
И тут же, в следующем письме: «Дорогой Игорь! Хочу добавить: о том, что вдобавок ко всему лечу в Гданьск, узнала только вчера. Увы, нет времени ответить».
Но, все же, ответ на один из своих вопросов я получил:
«Боюсь, что пока способна ответить только на половину 9-го вопроса: над чем сейчас работаю. Вот только что (чтобы это написать) оторвалась от большого файла с текстами для журнала «Новая Польша», которые я редактирую. Далеко не закончила, хотя надеялась закончить к завтрашнему утру. На другом письменном столе у меня лежит корректура русского издания первого тома „Словаря диссидентов“ (оба тома изданы по-польски) – недоконченная. В компьютере висят файлы второго тома. Первый посвящен Восточной Европе, второй – СССР, и здесь оригиналы по-русски, но работы с ними не меньше, чем было с редактурой первого тома, переводившегося с польского. И значительная часть редактуры второго тома еще не сделана. 4 сентября во Вроцлаве состоится заседание жюри центрально-европейской литературной премии „Ангелус“, где я председатель. Там мы должны объявить „семерку“ – короткий список книг, отобранных из промежуточного списка – 14-ти. Свою семерку я уже отобрала, но к 1 сентября должна написать короткие рецензии на все семь книг – еще ни одной не написала. А 29 августа улетаю в Гданьск.
Вопросы же серьезные и требуют раздумья и свободного времени. Поэтому посылаю не ответы, а ссылки, которые могут частично заменить ответы на некоторые вопросы».
А дальше – множество ссылок. Наталья Евгеньевна отобрала именно те публикации, которые считала для себя важными. Одну из них она прокомментировала:
«В „Русской жизни“ напечатано интервью со мной. Это, правда, не совсем интервью, скорее статья, где много моих высказываний, приведенных вполне точно (если не по букве, то по духу*). Если кому интересно, загляните.
*Поправку хочу сделать только одну: Не «Судьба детей ее не интересует», а «Судьба детей ее не беспокоит». Эта фраза очаровала меня не столько своей нелепостью, сколько напевностью. В, дай Бог памяти, 92м году я взяла ее эпиграфом к стихотворению».
Один из моих вопросов, самый первый, был о мотивах, которые побудили выйти на площадь, зная, что все участники демонстрации будут немедленно арестованы и подвергнуты наказанию. Наталья Горбаневская ответила на него своим стихотворением:
«Когда на площадь гонит стыд,
а не желанье славы,
в глазах миражем не стоит
величие державы,
и не томит, как сталактит
московского разлива
разбушевавшийся синклит
родного коллектива».
К сожалению, Наталья Горбаневская покинула этот мир 13 ноября 2013 года…
Она не дожила до тех событий, которые начались у нас 21 ноября и которые мы до сих пор переживаем. Я не сомневаюсь в том, какую позицию заняла бы Наталья Горбаневская по отношению к Украине. Основания для такой уверенности дает вся ее жизнь и поэзия. И еще одна маленькая, но очень важная деталь. Тогда на демонстрации у Лобного места на Красной площади, Наталья Горбаневская держала в руках плакат «За вашу и нашу свободу» – она лично немного откорректировала это известное высказывание Александра Герцена, сделанное им по поводу польского восстания, поставив «За вашу свободу» на первое место.