Вот тут говорят, что мол, «фиг с ним, с Дамбасом. Раз там такой колорад расплодился, то пусть валит в Рашу и не мешает нам жыть по-европейски».
А я вот, представьте себе, в некотором трагическом недоумении, почти как Пушкин в трактовке Матвея Кагана.
Дело в том, что меня мама родила в этом самом «Дамбасе», в очень уютном и чистом городе Артемовске, бывшем Бахмуте. И я потом там проводил каждое лето в бабушкином доме очень похожем на дачу. Даже какое-то время ходил в школу и дружил с девочкой из приличной семьи. Ее бабушка называла меня "харьковским бандитом", а папа, дядя Леня, был водителем ЛАЗа и часто нас просто так катал туда-сюда.
Еще в нашем дворе жила бабушкина сестра тетя Лида и три ее дочери – Люся, Светка и Ирочка. К ним все время приезжали кавалеры на красных двухцилиндровых "Явах" и "Чезетах". Дядя Жора, муж тети Лиды, когда вернулся из Магадана, купил по случаю бронированный трофейный мотоцикл NSV с коляской. Он очень им гордился, показывал мне на коляске место для пулемета и ремонтировал это немецкое чудо лет 15.
Мой дед был старым антисоветчиком и пел в церковном хоре. Его дружки и подружки были ему подстать. Одажды мы с ним встретили его знакомую бабулю и она, показав рукой на ДК, где проходило какое-то важное партсобрание мечтательно произнесла: "Эх, кинуть бы туда атомную бомбу!"
У деда моего было, почему-то, полно книг и брошюр про атомную бомбу и нот с ариями из опер, которые он пел каждое утро часа по два. Зачем ему были книжки про бомбу я до сих пор не знаю. И еще у него была одна книга о Паганини. Ну, это понятно.
Моя учительница математики Ява Афанасьевна Крапивнер, дай ей Бог здоровья, приносила мне запрещенную тогда литературу – полемику Евтушенко с Марковым-Вторым. А училка лит-ры, блондинка с огромным бюстом, ставила мне в пример писателя Бориса Горбатова, который был местной гордостью. Говорила, что в 15 лет он уже чего-то там написал, при этом укоризненно поглядывала на меня.
Летом мы ходили купаться на ставок, гулять по вечерам на "Топталовку" и, иногда, на танцы в парк – танцевать гиппи-гиппи шейк.
Семки мы с пацанами покупали у греков – их там было полно в маленьких грязноватых двориках. А еще – евреев, цыган, даже потомков сербов и чехов.
Еще я там чуть не вступил в комсомол, но как-то так получилось, что, все-таки, не вступил. Зато разучил пять гитарных аккордов и даже пел дурным голосом песни Высоцкого и что-то как бы из "Битлов". В местной библиотеке читал, зачем-то, Фейербаха, а по пути домой закуривал трубку и уже не помню кем себя воображал. Мне было хорошо в этом городе шампанских вин и соляных шахт. Много чего мог бы порассказать…
Например, что в этом городе родилась Лариса Шепитько, фильмы которой я очень люблю. К сожалению, не был с ней знаком. Она рано погибла.
А еще в этом городе, в семье портного, родилась ведущая актриса парижского театра «Comédie Française» Вера Корин (Вера Ревекка Корецкая).
"После войны создала свой театр «Théâtre de la Renaissance», возглавляла его до 1978. В 1957 содействовала созданию Детского театра «Дяди Севастьяна». В 1962 в парке Со (под Парижем) вместе с С. Лифарем поставила спектакль по пьесе Г. Д’Аннунцио «Муки Св. Себастьяна». (вики).
И жаль его, этот мой Артемовск-Бахмут, отдавать, как говорила тетя Лида, «хто зна кому и хто зна на шо…»
P.S. Одна моя хорошая знакомая, прочитав этот текст, написала:
«Дело в том, что ЭТОТ Артемовск вы никогда и никому не отдадите… Он в Вас»
И я подумал, что, наверное, в каждом из нас живет тот уголок родной земли, с котором навечно срослась наша душа, ибо она там родилась и выросла.
Общность наших воспоминаний и переживаний сближает нас, разобщенных в обычной жизни, живущих в своих повседневных делах и заботах. И только тогда, когда возникает реальная угроза утраты, начинаешь видеть, понимать, ценить все совершенно иначе – острее и непосредственнее.
Может, все вместе, это и есть то, что называют высокими словами «единый народ и Родина»?