У Герберта Уэллса в "Острове доктора Моро" главная мысль состоит в том, что животных можно заставить вести себя как человек. Если им прооперировать гортань – они смогут издавать членораздельные звуки. Если им переделать скелет – они начнут ходить на задних лапах. Отрезать хвосты, перекроить морду… Долго дрессировать, бить кнутом, учить не гадить под себя, носить штаны…
Доктор Моро таким макаром переделал ягуара, лошадь (по-моему), еще кого-то, уж сейчас не помню кого. У него появился на острове целый коллектив. Они его слушались, пытались строить какие-то человеческие отношения…
Потом что-то пошло не так. Они восстали, напали на доктора… Щас уже не помню (читал в детстве): то ли они его сожрали, то ли он успел убежать…
Короче. Как только их перестали пи%дить как собак и заставлять себя вести по-людски – они тут же обратно оскотинились и стали на четвереньки. Разумеется – строго без штанов…
Потому, что внутри-то этих тварей не было кантовского морального закона. И вести себя по-человечески их заставляли лишь внешние ограничения. Жесткие методы кнута и пряника. Собственных внутренних ограничений у них не было.
Я вот щас о чем подумал… Что-то мне это напомнило… Вот наше богоспасаемое государство начало травлю оппозиции. Типо, сообщило своим подданым: запрет на расправу с этими врагами – снят. Вам ничего не будет – ату их!
И нате пожалуйста: прямо в телевизоре лучшие из вернейших сняли штаны и залаляли! Пена на губах, орут… А кто посноровистее, так и за кастет, за волыну, за нож…
И везде орут: к стенке гадов! Растоптать! Уничтожить! Пустите меня – я первый их расстреляю! Сталина давай! Берию! Пулеметами их, пулеметами…
Человек отличается от животного наличием этого самого внутреннего морального закона, делающего нас подобными Богу. Снялись внешние ограничения, бац: а не могу убить! Не могу – хоть тресни! И хотел бы может, а – не могу! И призвать убивать – не могу! Ибо я – подобен Богу. А Бог велел не убивать.
А если я просто переделанный для ходьбы на задних лапках хорек – то нет проблем.