27 августа – день 159-й, не очень юбилейной, но все равно годовщины гениального Ивана Франко. Уж не знаю истоков величайшей литературно-исторической несправедливости, из-за которой он, такая глыба, стоит как бы во втором ряду за достаточно посредственным и намного менее разноплановым Шевченко,— просто так сложилось, да и все тут.
Если Шевченко — кобзарь, то Франко — каменяр, каменотес, каменщик. Его «Каменярі» — это не стихотворение. Это — недостижимая вершина, гимн.
Гимн кому и чему — вопрос отдельный. Советская пропаганда умела перепевать — политически абсолютно нейтральное «в сім’ї великій» превратить в предвосхищение и воспевание будущего СССР, а цвета УПА — в мелодичное лирическое «два кольори» (что никак не умаляет заслуги Павлычко и Билаша: потому УПА и взяла эти цвета, что они — от народа!)…
Так и гимном революции стало не только «Вічний революціонер», но и гораздо более глубокое «Каменярі».
Этому великому стихотворению — многогранному, как все гениальное,- приписывают даже прославление масонства. Нужно сказать — не без оснований: богатая и противоречивая фигура вечно ищущего, мечущегося гения давала такие поводы. Уже сама его фамилия рядом с названием «Каменярі» переводится как «вольные» (с французского) «каменщики», что является обозначением масонов.
На это же в определенной степени наталкивают и фрагменты текста, где речь идет о «рабах волі», где «голос сильний нам згори…», где сказано «святою думкою», «друзі й недруги… і нас, і намір наш, і діло те кинуть», где, наконец, есть «нехай прокляті ми»…
Неоднократно упомянуты в «Каменярах» и символы масонства — молот, кости, скала, око, камни. Девиз — братство, верность и молчание — прямо не обозначен (в строгом согласии с 3-м элементом этой триады), но все стихотворение ими проникнуто. Взять хотя бы то же молчание: люди — беззвучны! Даже когда «і серце рвалося, і груди жаль стискав»! Да, «підняли вгору руки», но — без слов. Гремят лишь «голос сверху» и молоты…
Ну, и что же это значит? А ничего. Абсолютно ровно ничего. Да, могло быть увлечение и масонством. Для такой натуры — было бы странно, если бы этого не было. Однако гимн «Каменярі» — не масонству.
Это — гимн протесту. Как, кстати, и «Вічний революціонер». Но ключевое здесь — не только ломать. Ломать и строить — таков конструктивный протест гения. В противоположность коммунистическому «до основанья, а затем» ломка старого и построение нового у Франко — процесс единый, одновременный. Разрушая — создаем.
Это — гимн прогрессу, борьбе, гимн, если угодно, диалектике — переходу количества в качество, отрицанию отрицания, не случайно в нем есть и единство борющихся противоположностей — ломки и созидания. Сектантские разрушительные символы перенаправлены в новое русло.
Между прочим: диалектика — есть, а материализма — нет! Источник — голос. Источники — жизнь и печаль. Это — Гегель, переведенный на украинский.
Почему до сих пор нет русского перевода — непонятно. Неужели России настолько не свойственно единство протеста и сотворения нового? Неужели для свиномосковья — только «Каменщик» в прозе того же Франко, поучительное назидание, антигимн антипротесту?
В общем — не мог не дать своего варианта перевода. Возможно, он непрофессиональный и наверняка — это блеклая тень творения мастера. Вдобавок — с достаточно либеральным представлением о праве стихотворного переводчика безжалостно карёжить классический оригинал. Но поскольку другого перевода нет — потерпите.
Итак:
Иван Франко. Каменщики
Я видел странный сон. Как будто предо мною
Огромная, пустая, и дикая земля
И я – железной цепью скован, стоя
Под высоченною гранитною скалою,
А дальше тысячи таких же, как и я.
У каждого лицо давно уж скорбь изрыла,
В глазах у каждого горит еще любовь.
И руки каждого цепь, как змея, обвила
И плечи каждого к земле она склонила,
И нечто сдавливает всех, и давит вновь и вновь.
У каждого в руках стальной тяжелый молот,
И голос сильный сверху нам, как гром, гремит:
«Ломайте же скалу! И пусть ни зной, ни холод
Не остановят вас, ваш труд! Терпите жажду, голод.
Ведь вам назначено разбить этот гранит».
Единым для всех нас желанье это было,
И тыща молотов слились в один удар.
И в тысячи сторон осколки разносило
С кусочками скалы; с отчаянною силой
По глыбе вместе били мы, и млад, и стар.
Как водопада рев, так молоты из стали
Гремели по скалище каждый раз,
Мы пядь за пядью себе место добывали;
И хоть увечья часто получали
Мы дальше шли, сдержать нельзя уж было нас.
И знали: благодарны нам не будут
За эту кровь, за этот страшный труд,
И лишь тогда идти за нами всеми люду,
Как мы пробьем дорогу, выровняем всюду
И наши кости тут под нею загниют.
Но славы средь людей мы вовсе не желали,
Ведь не герои мы, и нас покрепче есть,
Нет, мы невольники, хоть добровольно взяли
Свою неволю. Мы рабами воли стали:
Дорогу строя, только каменщики здесь.
И все мы верили, что сможем мы руками
И расколоть скалу, и раздробить гранит,
Что кровью собственной и нашими костями
Дорогу прочную построим и за нами
Придут и новое добро, и новый быт.
И знали мы, что где-то там на белом свете,
В том мире, где нас ждут или не ждут,
Льют слезы из-за нас родители и дети,
Что недруги с друзьями камни эти,
Нас, наши мысли, наше дело — всё клянут.
Мы это знали — и не раз душа болела
И рвалось сердце, и сжимала грудь тоска,
Но слезы, боль, печаль, хоть обжигали тело,
Как и проклятья, нас не отвлекли от дела,
И с молотом ничья не дрогнула рука.
Вот так мы все идем, и связаны мы вместе
Святою мыслею, а молоты в руках.
Пускай мы прокляты и миру с нами тесно!
Ломаем мы скалу, где нет для правды места,
И счастье всех на наших будет на костях.