Отреагирую сначала на комментарии из России к моей статье «Русский это не национальность». Невероятная злость массового российского читателя лишь подтверждает правильность этого тезиса по существу. Из заслуживающего внимания: отмечают, что русских в России чуть более 30% (источник неизвестен); что в английском вообще все национальности обозначены прилагательными, ставшими существительными (ну, коль все, то это не так интересно: интересно, когда одна, причем своя); наконец, что с немецким — аналогия полная: там тоже своя — в форме прилагательного, а остальные — в форме существительного (а вот это уже,— с учетом того, что именно немецкий фашизм был наиболее кровавым,— подвигает к языково-ментально-политико-историческим обобщениям).
Заодно наткнулся на позапрошлогоднюю статью ярого русофила Михаила Баютина с абсолютно тем же названием! Ее начало: «Русский — это не национальность. Русский — это комплекс человеческих качеств и состояние души человека.» Так и в чем же я неправ? Ведь и я ж о том же ж! Просто с иной оценкой этого «комплекса».
Прошу отметить: я всегда разделяю русский вечный имперско-рабский шовинизм (дошедший до того, что слово НЕЛЮДИ комментаторы из России однозначно приняли на свой счет) — с одной стороны и украденный у нас русский язык, а также всем миром создававшуюся эфиопско-шотландско-греческо-болгарско-украинско-еврейскую русскую культуру — с другой: последние за холопскую дикость (как и за показательные гастрольные выступления автопешеходных марафонцев в рясах) не в ответе.
Я с огромным уважением писал о польке-немке Цветаевой, черкесе Шаове, немце-белорусе Евтушенко, уважаю и большинство современных моей юности «русских» еврейских композиторов (и, кстати, шахматистов), только прошу всех их не отождествлять однозначно только лишь с Россией. А то сначала пишут в энциклопедиях «русский советский писатель Исаак Бабель», а потом и в самом деле его, ими же расстреляного, считают уже в доску своим. Очень малая часть советских Мейерхольдов была генетически близка к Есенину.
Гений, о котором пойдет речь, тоже считается у них своим. На здоровье. Просто Украина имеет на него, как, к примеру, и на Гоголя или Катаева, на Куинджи или Репина, на Глиэра или Дунаевского, на Шульженко или Утесова, ничуть не меньше «исторических прав».
Итак.
Несколько незамеченно прошел 125-летний юбилей «русского классика» украинского происхождения Константина Георгиевича Паустовского.
Вот что, в частности, сообщает о нем википедия.
«Доктор Па́уст» (такое имя дал ему Э. Казакевич). Константин Паустовский родился 19 (31) мая 1892 года в семье железнодорожного статистика Георгия Максимовича Паустовского, имевшей украинско-польско-турецкие корни.
Родословная писателя по линии отца связана с именем гетмана П. К. Сагайдачного, хотя и не придавал этому большого значения: «Отец посмеивался над своим «гетманским происхождением» и любил говорить, что наши деды и прадеды пахали землю и были самыми обыкновенными терпеливыми хлеборобами…» Дед писателя был казаком, имел опыт чумака, перевозившего с товарищами товары из Крыма в глубь украинской территории, и познакомил юного Костю с украинским фольклором, чумацкими, казацкими песнями и историями, из которых наиболее запомнилась тронувшая его романтическая и трагическая история бывшего сельского кузнеца, а затем слепого лирника Остапа, потерявшего зрение от удара жестокого дворянина, соперника, вставшего на пути его любви к прекрасной благородной даме, которая затем умерла, не вынеся разлуки с Остапом и его мучений.
Бабушка писателя по матери, Викентия Ивановна, жившая в Черкассах, была полькой, ревностной католичкой, бравшей внука-дошкольника при неодобрении его отца на поклонение католическим святыням в тогда российской части Польши, и впечатления от их посещения и встреченных там людей также глубоко запали в душу писателя. Бабушка всегда носила траур после разгрома польского восстания 1863 г., так как сочувствовала идее свободы Польши: «Мы были уверены, что во время восстания у бабушки убили жениха — какого-нибудь гордого польского мятежника, совсем не похожего на угрюмого бабушкиного мужа, а моего деда — бывшего нотариуса в городе Черкассах».
В 1898 году семья вернулась из Москвы в Киев, где в 1904 году Константин Паустовский поступил в Первую киевскую классическую гимназию. Любимым предметом во время обучения в гимназии была география.
После распада семьи (осень 1908 года) он несколько месяцев жил у дяди.
Осенью 1909 года возвратился в Киев и, восстановившись в Александровской гимназии (при содействии её преподавателей), начал самостоятельную жизнь, зарабатывая репетиторством. Через некоторое время будущий писатель поселился у своей бабушки, Викентии Ивановны Высочанской, переехавшей в Киев из Черкасс. Здесь, в маленьком флигеле на Лукьяновке, гимназист Паустовский написал свои первые рассказы, которые были опубликованы в киевских журналах. Окончив гимназию в 1912 году, он поступил в Императорский университет св. Владимира в Киеве на историко-филологический факультет, где проучился два года.
В общей сложности более двадцати лет Константин Паустовский, «москвич по рождению и киевлянин по душе», прожил на Украине. Именно здесь состоялся как журналист и писатель, о чём не раз признавался в автобиографической прозе. В предисловии к украинскому изданию «Золота троянда» 1957 года он писал:
«В книгах почти каждого писателя просвечивается, как сквозь лёгкую солнечную дымку, образ родного края, с его бескрайним небом и тишиной полей, с его задумчивыми лесами и языком народа. Мне в общем-то повезло. Я вырос на Украине. Её лиризму я благодарен многими сторонами своей прозы. Образ Украины я носил в своём сердце на протяжении многих лет».
Во время гражданской войны К. Паустовский возвращается в Украину, куда снова перебрались его мать и сестра. В Киеве в декабре 1918 года он был призван в украинскую армию гетмана Скоропадского, а вскоре после очередной смены власти был призван в Красную Армию — в караульный полк, набранный из бывших махновцев. Несколько дней спустя один из караульных солдат застрелил полкового командира и полк был расформирован.
Впоследствии Константин Георгиевич жил два года в Одессе, работая в газете «Моряк». В этот период Паустовский подружился с И. Ильфом, И. Бабелем (о котором позже оставил подробные воспоминания), Багрицким, Л. Славиным.
С началом Великой Отечественной войны Паустовский, ставший военным корреспондентом, служил на Южном фронте. Он писал: «Полтора месяца я пробыл на Южном фронте, почти всё время, не считая четырёх дней, на линии огня…».
В середине 1950-х годов к Паустовскому пришло мировое признание. Получив возможность путешествовать по Европе, он побывал в Болгарии, Чехословакии, Польше, Турции, Греции, Швеции, Италии и др. странах. Отправившись в 1956 году в круиз вокруг Европы, он посетил Стамбул, Афины, Неаполь, Рим, Париж, Роттердам, Стокгольм. По приглашению болгарских писателей К. Паустовский посетил Болгарию в 1959 году. В 1965 году некоторое время жил на о. Капри. В том же 1965 году был одним из вероятных кандидатов на Нобелевскую премию в области литературы, которая в итоге была присуждена Михаилу Шолохову. В книге «Лексикон русской литературы ХХ века», написанной известным немецким славистом Вольфгангом Казаком, по этому поводу сказано: «Запланированное вручение Нобелевской премии К. Паустовскому в 1965-м не состоялось, так как советские власти начали угрожать Швеции экономическими санкциями. И таким образом вместо него был награждён крупный советский литературный функционер М. Шолохов».
В 1966 году Константин Паустовский подписал письмо двадцати пяти деятелей культуры и науки генеральному секретарю ЦК КПСС Л. И. Брежневу против реабилитации И. Сталина.
Журналист Валерий Дружбинский, работавший у К. Паустовского литературным секретарём в 1965–1968 годах, в своих воспоминаниях о писателе («Паустовский, каким я его помню») написал: «Удивительно, но Паустовский ухитрился прожить время безумного восхваления Сталина и ни слова не написать о вожде всех времён и народов. Ухитрился не вступить в партию, не подписать ни единого письма или обращения, клеймящего кого-нибудь. Он изо всех сил пытался остаться и поэтому остался самим собой».
Во время судебного процесса над писателями А. Д. Синявским и Ю. М. Даниэлем К. Паустовский (вместе с К. Чуковским) открыто выступил в их поддержку, предоставив суду положительные отзывы об их творчестве.
В 1965 году он подписал письмо с ходатайством о предоставлении А. И. Солженицыну квартиры в Москве, а в 1967 году поддержал Солженицына, написавшего письмо IV Съезду советских писателей с требованием отменить цензуру литературных произведений.
Уже незадолго до смерти в 1968 году тяжелобольной Паустовский направил письмо А. Н. Косыгину с просьбой не увольнять главного режиссёра Театра на Таганке Ю. П. Любимова. За письмом последовал телефонный разговор с Косыгиным, в котором Константин Георгиевич сказал:
«С вами говорит умирающий Паустовский. Я умоляю вас не губить культурные ценности нашей страны. Если вы снимете Любимова, распадётся театр, погибнет большое дело».
Приказ об увольнении подписан не был.
Еще в далеком 1928 году вышел первый сборник рассказов Паустовского «Встречные корабли» («Первой моей «настоящей книгой был сборник рассказов «Встречные корабли»), хотя отдельные очерки и рассказы печатались и до этого. В короткий срок (зима 1928 года) был написан роман «Блистающие облака», в котором детективно-авантюрная интрига, переданная великолепным образным языком, сочеталась с автобиографическими эпизодами, связанными с поездками Паустовского по Черноморью и Кавказу в 1925–1927 гг. Роман был издан харьковским издательством «Пролетарий» в 1929 году.
Известность принесла повесть «Кара-Бугаз» (1932). Написанная на основе подлинных фактов, повесть сразу выдвинула Паустовского (по мнению критиков) в первые ряды советских писателей того времени. Повесть многократно издавалась на разных языках народов СССР и за границей. Снятый в 1935 году режиссёром Александром Разумным фильм «Кара-Бугаз» по политическим мотивам не был допущен в прокат.
Первым увековечиванием памяти К. Г. Паустовского в СССР стало присвоение его имени одесской массовой библиотеке № 2 — одной из старейших библиотек города. Имя писателя библиотеке присвоено решением Совета Министров УССР № 134 от 20 февраля 1969 года.
Первый памятник К. Г. Паустовскому был открыт 1 апреля 2010 года также в Одессе, на территории Сада скульптур Одесского литературного музея. Киевский скульптор Олег Черноиванов увековечил великого писателя в образе загадочного сфинкса.
Малая планета, открытая Н. С. Черных 8 сентября 1978 года в Крымской Астрофизической Обсерватории и зарегистрированная под номером 5269, названа в честь К. Г. Паустовского — (5269) Paustovskij = 1978 SL6.
Именем писателя названы: улица Паустовского в Москве, улицы в Одессе, Киеве, Днепре, Библиотека № 5 в Севастополе, Теплоход в Крыму.
В г. Старый Крым есть дом-музей Паустовского.
В с. Пилипча Белоцерковского р-на Киевской области есть музей Паустовского.
Мемориальный музей К. Г. Паустовского — в Одессе. Там же есть и Литературное товарищество «Мир Паустовского».
Киевский музей К. Г. Паустовского — в школе № 135, улица Михаила Коцюбинского, 12Б. Открытие состоялось 30 ноября 2013 года.
Украина уважает и чтит своего Доктора Пауста.
Ну а в заключение — хочу поздравить с юбилеем еще одну представительницу «российской» культуры. Польку, рожденную во Франции, которая принесла дух Европы в Советский Союз. Говорят, что она первой в этой большой и дикой стране сняла микрофон со стойки и взяла его в руки, первой стала ходить он сцене и даже общаться со зрителем… Ей разрешали все — даже джаз (правда, с проблемами) и твист. О ней при жизни снимают фильмы и сериалы. В кинокартине с участием Георгия Вицина «Неисправимый лгун» она играла саму себя. «Вечная Вы наша» — сказала ей в своей манере не менее великая Алла Пугачева (которой уже и самой через ровно пару лет будет 70).
Всегда молодой и элегантной (никогда не пошлой!) Эдите Станиславовне Пьехе сегодня, 31 июля, ВОСЕМЬДЕСЯТ лет!
Ничего не вижу, ничего не слышу… На тебе сошелся клином белый свет… Огромное небо… Песня остается с человеком… Нам рано жить воспоминаньями… А жизнь продолжается!