Возможно, главной целью российской диверсии с подрывом плотины Каховской ГЭС действительно было стремление не допустить украинского наступления в Херсонской области и выхода украинской армии на административную границу Херсонщины и Крыма. Но одним из главных последствий российского решения может стать экологическая и демографическая катастрофа в Крыму. Похоже, Владимир Путин хочет, чтобы Крым был российским, «сакральным» и …безлюдным.
Еще в 2014 году, сразу же после аннексии Крыма, я писал и говорил о том, что сама идея этой аннексии показывает полное историческое и экономическое невежество ее инициаторов. Никогда за тысячелетия своей истории Крым не существовал без неразрывной связи с материком и никакой Крымский мост не мог заменить этой связи.
И, конечно же, современный Крым невозможно себе представить без Северо-Крымского канала. До его появления это был совершенно другой регион – и с экономической, и с экологической, и с демографической точки зрения. Поэтому презрительные заявления представителей российского руководства и оккупационных властей Крыма о том, что полуострову хватит воды и в воде из Днепра крымчане не нуждаются, могли вызывать разве что изумление.
Все восемь лет после оккупации Крым – с перекрытым каналом – шел к экологической катастрофе. И практически первое, что сделали оккупанты после установления контроля над Херсонщиной, – это возобновили работу Северо-Крымского канала, тем самым поставив под сомнения свои собственные заявления.
Я тогда подумал, что на самом деле Владимир Путин, возможно, не такой уж и невежда. Что на самом деле все эти восемь лет он понимал важность днепровской воды для Крыма, но вынужден был делать хорошую мину при плохой игре. Что он изначально осознавал важность для оккупации Крыма еще и оккупации сопредельных территорий украинского юга. Но я, похоже, ошибся.
И сам Крым, и другие южные украинские регионы, вероятно, остаются для российского президента просто плацдармом для дальнейших попыток оккупации Украины. Потому что, если бы Путин действительно думал о будущем Крыма, он никогда не согласился бы с подрывом Каховской ГЭС, с фактическим уничтожением Северо-Крымского канала. Сейчас, когда в Киеве говорят о невозможности восстановления Каховской ГЭС, это одновременно означает и невозможность восстановления Северо-Крымского канала на протяжении достаточно долгого времени.
Для Крыма это будет иметь печальные последствия, каким бы ни был территориальный статус полуострова в ближайшем будущем. Без днепровской воды Крымский полуостров может лишиться и большой части своей экономики, и большой части своего населения, которое просто нельзя будет обеспечить ресурсами для выживания в складывающейся экологической ситуации. Это будет происходить в любом случае, вопрос только в длительности процессов.
Если будет восстановлена территориальная целостность Украины, можно представить себе строительство новой современной гидроэлектростанции и запуск Северо-Крымского канала. Это займет не один год, может быть, даже десятилетие, но в конечном итоге приведет к возрождению сельского хозяйства и экономики Крыма и увеличению количества населения полуострова. Но под российским контролем, наиболее вероятно, Крым будет превращаться в пустыню – даже не медленно, но верно, а вполне себе опережающими темпами.
Взрывом дамбы Владимир Путин, похоже, просто продемонстрировал свое подлинное отношение к полуострову: Крым всегда интересовал российского президента исключительно как военная база (стоит только посмотреть на карту российских военных объектов в Крыму). Но даже и в качестве базы Крым вряд ли будет способен долго исполнять роль плацдарма, которую отводит полуострову Владимир Путин.
Даже для агрессии нужны соответствующие ресурсы. Даже для агрессии нужна вода. Владимир Путин лишил Крым воды. Когда перед ним возникла дилемма появления украинских войск на границе полуострова и фактического уничтожения будущего Крыма он, видимо, не очень колеблясь, выбрал второй вариант.