Очевидный план России — сравнять с землей и вновь занять украинский город, ситуация в котором резко ухудшилась с начала октября. Так начинает свой репортаж для The Guardian из Купянска Люк Хардинг.
Нина Марченко была на кухне, когда на ее дачу упала бомба. Снесло крышу, разрушило бетонный летний домик в саду и убило собаку Тулика. Куски забора были подброшены в воздух. «Был дым, и вот это все», — говорит она. «В результате другого удара неподалеку погибла женщина. Я могу только проклинать Владимира Путина. Он выгнал нас из нашего дома».
На прошлой неделе Марченко и ее муж-инвалид Миша покинули свой дом в Купянске на северо-востоке Украины. Российская армия захватила город в первые дни путинского вторжения 2022 года. Украинские солдаты вернули его обратно восемь месяцев спустя. В течение последних двух лет линия фронта — через реку Оскол и ряд деревенских хуторов — почти не менялась.
Однако в последние недели русские наступают. По всей линии фронта украинская оборона рушится самыми быстрыми темпами с 2022 года. В октябре Россия захватила почти 310 миль (500 км) украинской территории, включая более 15 кв. миль вокруг Купянска. Две трети этих потерь приходятся на соседнюю Донецкую область. Южный сектор обороны Украины близок к краху.
Российские боевые подразделения сейчас находятся менее чем в двух милях от Купянска. Немного южнее войска уже достигли реки Оскол, превратив контролируемую Украиной территорию на левом берегу в две отдельные и все уменьшающиеся выпуклости. Мосты через реку неустанно бомбят. Очевидно, что план Москвы состоит в том, чтобы сравнять Купянск с землей, а затем вновь занять его.
Выступая из офисного бункера, военно-гражданский мэр Купянска Андрей Беседин назвал ситуацию на восточном берегу Оскола «критической». По его словам, 1400 человек отказываются эвакуироваться из своих домов, несмотря на отсутствие электричества, воды и газа. Большинство из них — пожилые люди. Беседин предположил, что они не пророссийски настроены, а просто не хотят съезжать или слушать встревоженных родственников.
«Мы ходим из квартиры в квартиру и ездим с громкоговорителями. Мы говорим: «Пожалуйста, уезжайте. Мы не знаем, что будет завтра», — говорит он. «Пенсионеры думают, что русские их не тронут. Мы говорим им, что ситуация отличается от 2022 года и что их убьют».
«Надеюсь, когда погода изменится и станет холодно, они наконец уедут», — добавил Беседин.
По словам мэра, с начала октября ситуация в Купянске резко ухудшилась. Над городом стали летать российские беспилотники-камикадзе, нацеленные на людей, ожидающих на автобусных остановках. «Мы не можем доставить гуманитарную помощь. Они видят пикап и бьют по нему беспилотником. От них не убежишь», — говорит Беседин. Около 2200 жителей остаются дома, когда вокруг них падают ракеты.
Недавно российский военный самолет сбросил 1500-килограммовую управляемую бомбу на гражданское здание рядом с офисом Беседина, в результате чего погибли три человека. Декоративное кирпичное строение превратилось в беспорядочное месиво. Пытался ли Кремль нацелиться лично на мэра? «Да, — сказал Беседин. «Они пытались это сделать несколько раз». Другие ракеты попали в музей, футбольное поле, мясокомбинат, рынок и дом культуры Купянска.
По словам Беседина, Украина борется с терроризмом и диктатурой, а также со злобной осью стран, в которую входят Россия, Северная Корея и Иран.
«Наши ребята борются за каждый сантиметр. К сожалению, цивилизованный мир не дает нам достаточно оружия». А как же демократические ценности? Остановить Россию — наша коллективная ответственность. Если мы не справимся, Путин нападет на страны Балтии и Польшу», — сказал он.
Солдаты говорят, что условия на линии фронта тяжелые. «Нам нечем стрелять. Они выпускают 10 снарядов на один наш», — говорит Александр Исаев, 59-летний сапер. По его словам, у русских было больше личного состава и бронетехники, и они сбрасывали на его позиции от восьми до 12 фугасных бомб КАБ в день. «Если одна из них упадет рядом с тобой, ты погибнешь. Они делают яму глубиной 5 метров и 10 метров в диаметре», — сказал он.
Исаев выразил разочарование по поводу так называемых «красных линий» Запада и упорного отказа администрации Байдена разрешить Киеву наносить удары по целям в глубине России с помощью поставляемых США боеприпасов. Великобритания и Франция также не сняли ограничений. «У нас есть ракеты. Но мы не можем использовать их для нанесения ударов по российским аэродромам», — говорит Исаев. «Пока США не преодолеют свою нерешительность, мы будем терять территории».
Имея слишком мало обычных вооружений, Украина пытается удерживать линию фронта с помощью беспилотников. Александр Иванцов, оператор беспилотника из 3-й штурмовой бригады, говорит, что ситуация на левом берегу была напряженной. Русские постоянно пытаются штурмовать украинские позиции, сказал он, добавив: «Бои идут повсюду. Иногда они успешны. Иногда нет. Легких мест нет. У них огромные ресурсы».
На этой неделе улицы Купянска были практически пустынны. Можно было увидеть горстку пожилых жителей, которые несли сумки с покупками и толкали тележки. Патрули полиции были одеты в бронежилеты. Беседин заявил, что будет предоставлять муниципальные услуги как можно дольше. «Мы боремся на всех фронтах: военном, административном и социальном», — сказал он. «Каждый делает то, что может. Купянск еще не потерян».
Некоторые жители, однако, признают, что возвращение русских — лишь вопрос времени. Ксения Лукьянова говорит, что ее родной город имеет стратегическое значение и является железнодорожным узлом. Из Купянска на юг шла дорога в город Изюм — оккупированный и освобожденный в 2022 году — и город-гарнизон Славянск. Другая дорога вела в Харьков, второй город Украины. На севере находилась российская Белгородская область.
«Во время Второй мировой войны Купянск захватывали и освобождали четыре раза. Он переходил от советских войск к нацистам», — говорит Лукьянова. В прошлом году в ее дом попала бомба. В сентябре осколки разбили окно ее новой квартиры в селе Грушовка, недалеко от Купянска. «Мы продолжаем улыбаться и стараемся помочь друг другу. Внутри мы плачем и кричим», — говорит она. «Наши души болят».
Ее подруга Наталья Сурко сказала, что большинство жителей пригорода Купянска- Узлового собирают вещи, чтобы уехать. «По ночам это ужасно. Слышишь сирену, а через три секунды — взрыв. Времени на то, чтобы одеться, нет. После первого взрыва думаешь: «Вставать или нет?» И не встаешь». По словам Сурко, с началом полномасштабной войны она потеряла работу дежурного диспетчера железнодорожного вокзала Купянска. «Мне платили 40 фунтов в месяц», — говорит она.
Эвакуированных из Купянского района доставляют в центр обработки в Харькове, где их регистрируют и проводят медицинское обследование. Некоторые прибывают на собственных автомобилях, других привозят на микроавтобусах или машинах скорой помощи. На данный момент в этом месяце к нам обратилось 1 800 человек. Местные благотворительные организации, УВКБ ООН и Красный Крест раздают посылки на случай чрезвычайных ситуаций. Многие переселенцы живут у родственников. Другим выделяют общежития.
Областная администрация выдала семьям с детьми уведомления об обязательной эвакуации. 16-летняя Лиля Шевченко и 14-летняя Надя Шинкаренко рассказали, что они приехали из Боровой, села к югу от Купянска. По их словам, все остальные дома были разгромлены. «Русские были в 30 километрах от нас. Теперь это 15-20 км. Осталось несколько старушек. По ночам люди ездят в Изюм и спят там, потому что там безопаснее», — говорит Лиля.
Она описывает бомбардировки как страшное зрелище, но говорит, что восьмимесячная российская оккупация в 2022 году была гораздо хуже. «Первые несколько недель у нас не было интернета. Мы не знали, что происходит в Харькове. Русские все украли. Они были пьяны. Мы боялись выходить на улицу». По ее словам, последний раз она посещала школу за день до вторжения и училась по Интернету.
Стоя в очереди на регистрацию, Марченко сказала, что оставила все свои вещи. «У нас был сад с фруктовыми деревьями и овощами. Но в этом году там были только сорняки, потому что ничего нельзя было посадить. Как только ты выходишь на улицу, по тебе начинают стрелять», — говорит 72-летняя женщина. Вернется ли она когда-нибудь? «Не знаю. Если мой дом еще будет стоять, может быть, и вернусь».