Смерть Михаила Горбачева еще раз напомнила, как далеко разошлись в современном мире Россия и другие бывшие советские республики.
Когда умер Сталин, портреты вождя можно было увидеть на первых полосах всех украинских или казахстанских газет и на обложках журналов; стихи, посвященные смерти «самого человечного», писали и Константин Симонов, и Максим Рыльский. Да и смерти генеральных секретарей в «пятилетку кремлевских похорон» освещались практически одинаково что в Москве, что в Киеве, что в Ташкенте.
Сейчас мы стали свидетелями как будто бы общего исторического события — смерти последнего генерального секретаря ЦК КПСС и президента Советского Союза. Но для россиян — вне зависимости от их политических убеждений — это своя, «родная» новость, свой бывший президент. Консерваторы шипят: «Он развалил Советский Союз». Либералы «благодарят за свободу», которой не смогли воспользоваться. Обо всем этом — внутренняя российская дискуссия. В любом случае последнего президента СССР похоронят на Новодевичьем, неподалеку от могилы первого президента России, ставшего по сути его непосредственным преемником: та же резиденция, тот же кабинет, то же непонимание подлинного места и значения своей страны в окружающем пространстве.
В Украине к смерти Горбачева отнеслись совершенно иначе — и отнюдь не только потому что усопший, будучи уже политическим пенсионером, поддержал путинскую оккупацию Крыма. Просто те, кто в Советском Союзе не жил, вообще не очень понимают, какое отношение к ним имеет умерший во враждебной стране политик.
А те, кто в Советском Союзе жил, оценивают сегодня Горбачева прежде всего с точки зрения его отношения к государственности Украины и других стран, оккупированных большевистской Россией. Хотя, возможно, в годы горбачевского правления у них на первом плане были другие вопросы, но сейчас становится ясным, что именно эта государственность, именно разрыв с Москвой, которая так и осталась центром жестокости, и были главным итогом «перестройки».
Ну и что же? И тут же оказывается, что — Тбилиси, Баку, Вильнюс. Неспособность не то что решить — понять конфликт в Карабахе. Провоцирование конфликтов в Приднестровье, в Абхазии, в Южной Осетии — это ведь при нем еще началось, чтобы не позволить Молдове и Грузии идти путем балтийских стран. И это только те конфликты, которые продолжились. А были же и те, которые удалось остановить, — и немало. Кремль именно при Горбачеве заложил такое количество мин, что непонятно, когда утихнут взрывы. Ну и разработал — большое спасибо Анатолию Лукьянову — саму концепцию республики-инвалида, от которой нужно откусить кусок территории, чтобы вместо развития она была озабочена исключительно восстановлением территориальной целостности и урегулированием конфликта. Потом этим нехитрым инструментарием воспользуются и Ельцин, и Путин.
Для россиян все это вообще не очень важно. Шовинисты скажут, что «недодавил» — потому что слабак. Для либералов эти страницы из биографии Горбачева несущественны. Хотя первый съезд народных депутатов СССР открылся с импровизированной минуты молчания по жертвам погрома в Тбилиси — Горбачев ничего подобного не планировал, он вынужден был встать после того, как латвийский депутат Вилен Толпежников прорвался на трибуну. И потом депутаты из Межрегиональной группы буквально вырывали у съезда согласие с созданием следственной комиссии — Горбачев противился этому всеми силами. Ну о Вильнюсе я уж и не напоминаю. Он, как обычно, где-то потерялся и был ни при чем. Он всегда был ни при чем, когда речь шла о применении силы и гибели людей — и его поклонники до сих пор принимают это как данность. Потому что был хороший человек, ничего не украл, «подарил свободу», любил Раису Максимовну.
Но именно эта система аргументов и превращает его в президента российской повестки дня. Понятно, что не только российской, но и мировой, западной. Странным было бы, если бы немцы не ценили человека, который не мог воспрепятствовать объединению Германии (хотя поначалу и хотел). Странным было бы, если бы американцы не ценили того, кто начал процесс разоружения после краха разрядки и войны кремлевских придурков в Афганистане.
Но для тех, кому посчастливилось вырваться из советских казарм, Горбачев оказался чужим президентом.