Самое главное, что пытается внушить западным друзьям Украины Владимир Путин, — это то, что время на его стороне, поэтому единственный способ прекратить конфликт — это учесть его пожелания, пишет колумнист, европейский экономический обозреватель Financial Times Мартин Сандбу.
Очевидная устойчивость российской экономики и вызванное ею скептическое отношение в некоторых уголках к тому, что западные санкции возымели эффект, являются центральной частью этой информационной войны.
Реальность такова, что финансовые основы российской военной экономики все больше напоминают карточный домик — настолько, что высокопоставленные представители правящей элиты публично выражают беспокойство.
Среди них Сергей Чемезов, глава государственного оборонного гиганта «Ростех», который предупредил, что дорогие кредиты убивают его бизнес по экспорту оружия, и Эльвира Набиуллина, глава Центрального банка. Эта пара знает лучше, чем многие на Западе, которые повелись на цифры, свидетельствующие об устойчивом росте, низкой безработице и повышении зарплат.
Но любая экономика на основе полной мобилизации может привести к таким результатам: это базовый кейнсианский подход. Реальная проверка заключается в том, как уже занятые ресурсы — а не простаивающие — перераспределяются от прежнего использования на военные нужды
У государства есть три метода достижения этой цели: заимствование, инфляция и экспроприация. Оно должно выбрать наиболее эффективное и безболезненное сочетание. Самонадеянность Путина — как перед Западом, так и перед собственной публикой — заключается в том, что он может финансировать этот конфликт без финансовой нестабильности и значительных материальных жертв.
Но это иллюзия. Если разочарование Чемезова и Набиуллиной выплескивается на публику, это означает, что иллюзия меркнет.
В новом докладе аналитика по России и бывшего банкира Крейга Кеннеди говорится об огромном росте корпоративного долга российских компаний. С 2022 года он вырос на 71% и затмевает новые займы домохозяйств и правительства. Эти кредиты, формально являющиеся частными, на самом деле принадлежат государству.
Путин взял под контроль российскую банковскую систему, обязав банки кредитовать компании, назначенные правительством, на выбранных льготных условиях. Результатом этого стал поток кредитов по ставкам ниже рыночных, которые предоставляются выгодным экономическим субъектам.
По сути, Россия занимается массовым печатанием денег, которое осуществляется на условиях аутсорсинга, чтобы не отражаться на государственном балансе. По оценкам Кеннеди, общая сумма составляет около 20% процентов национального производства России в 2023 году, что сопоставимо с совокупными бюджетными ассигнованиями на вооруженный конфликт.
По действиям Кремля можно судить о том, что он считает неприемлемыми две вещи: заметно слабые государственные финансы и бешеную инфляцию.
Правительство избегает значительного дефицита бюджета, несмотря на растущие расходы, связанные с конфликтом. Центральный банк может свободно повышать процентные ставки, которые в настоящее время составляют 21%.
Этого недостаточно, чтобы сбить инфляцию, вызванную субсидируемыми государством кредитами, но достаточно, чтобы удержать рост цен в рамках. В итоге получается, что проблемы Чемезова и Набиуллиной — это не ошибка, которую можно исправить, а неотъемлемая часть путинского выбора, заключающегося в том, чтобы льстить государственным финансам и сдерживать (высокую) инфляцию.
Что-то еще должно пойти на уступки, и это что-то включает в себя предприятия, которые не могут работать прибыльно, когда стоимость заемных средств превышает 20%.
Приватизированная Путиным схема кредитования, тем временем, накапливает кредитный кризис по мере того, как кредиты становятся плохими. Государство может выручить банки — если они не рухнут первыми.
Учитывая опыт россиян, столкнувшихся с внезапно обесценившимися вкладами, страх повторения ситуации может легко спровоцировать массовое изъятие вкладов. Это уничтожит легитимность не только банков, но и правительства.
Короче говоря, время не на стороне Путина. Он сидит на тикающей финансовой бомбе замедленного действия собственного изготовления.
Главное для друзей Украины — лишить его единственного средства, которое могло бы ее обезвредить: более широкого доступа к внешним фондам. Запад перекрыл Москве доступ к резервам на сумму около 300 миллиардов долларов, поставил заслон на пути торговли нефтью и ограничил ее возможности импортировать целый ряд товаров.
Все это вместе взятое не позволяет России тратить все свои зарубежные доходы на облегчение нехватки ресурсов внутри страны. Усиление санкций и окончательная передача резервов Украине в качестве первого взноса по репарациям усилит эти ограничения.
Одержимость Путина — это внезапный крах власти. Это, как он, должно быть, понимает, и есть тот риск, который запустила его военная экономика.
Заставить его отступить, расширив доступ к внешним ресурсам за счет ослабления санкций, будет его целью в любой дипломатии.
Запад должен убедить его, что этого не произойдет. Это, и только это, заставит Путина выбирать между нападением на Украину и удержанием власти внутри страны.