Украинская сторона лучше обращается с пленными россиянами, чем Россия с украинцами, но все равно ситуация не идеальна.
Андрей сидел в тюрьме за убийство в Ивановской области России, когда к нему пришли армейские вербовщики. Они предложили хорошую зарплату и отмену судимости в обмен на 6 месяцев службы. Через две недели по прибытии на фронт он наступил на мину, потерял ногу и был спасен украинскими военными.
«Если бы я знал, к каким последствиям приведет мое вступление на службу, я бы не сделал этого», – сухо говорит он.
Сейчас он читает криминальный триллер в лагере военнопленных во Львове, надеясь, что его скоро обменяют. Шансы у Андрея неплохие, – пишет The Economist. После того, как российские солдаты попадают в плен, они проходят через ряд центров содержания под стражей, прежде чем попадают в этот лагерь для военнопленных. Посетителей просят не разглашать его точное местонахождение. Прибытие сюда означает, что следующим шагом может стать обмен, если только допрос украинских спецслужб не выявит причастности пленника к военному преступлению.
«Некоторые пленные просят украинские власти отложить их обмен до окончания срока действия их военных контрактов, чтобы их не вынудили снова воевать. Некоторые просят не возвращать их вообще, но тогда они будут вынуждены оставаться под стражей до окончания войны, если только не пойдут добровольцами воевать в антипутинские российские подразделения, поддерживаемые Украиной», — пишет издание.
Количество военнопленных колеблется и официальных данных нет. Представитель Международного комитета Красного Креста (МККК) Ашиль Деспре, пытающийся посетить как можно больше пленных, говорит, что он посетил 1500 пленных с обеих сторон, но знает, что есть «тысячи других, к которым мы не имели доступа». Однако он отказывается разглашать, какая сторона предоставила больший доступ.
Львовский лагерь для пленников образцовый. Согласно Женевским конвенциям, пленных не запирают в камерах. Кшиштоф Яновский из Управления Верховного комиссара ООН по правам человека говорит, что условия содержания в лагере «не вызывали у нас никаких серьезных проблем в прошлом» и «со временем постоянно улучшаются». Как и предусмотрено конвенциями, обычных солдат привлекают к работам. В одной комнате мужчины сидят за столом, склеивая затейливые сумки для покупок. Они также производят садовую мебель. Офицеров к работе не принуждают, но они здесь «редкие птицы», — говорит Петр Яценко, писатель, ставший представителем Украинского координационного штаба по обращению с пленными.
По словам Яценко, типы заключенных, которые проходили через лагерь, были разными. Когда началось вторжение в 2022 году, прибывали преимущественно люди из Донецка и Луганска, воевавшие на стороне России. Во второй волне было много наемников из группы «Вагнер». Сейчас, по его словам, примерно треть бойцов – это заключенные, такие как Андрей, завербованные в так называемые штрафные военные подразделения «Штурм-Z», еще треть – мобилизованные мужчины, а еще треть – солдаты регулярной армии РФ.
Во львовском лагере многие российские военнослужащие выглядят гораздо старше по сравнению со своим реальным возрастом. Многие из тех, кто был завербован из тюрем, были больны и слабы, и «очень трудно поверить, что они могли быть полезными, кроме как в качестве пушечного мяса», — говорит Яценко.
Российская армия начала вербовать людей в тюрьмах в начале года, когда ее отношения с «Вагнером» ухудшились. Но у Яценко создалось впечатление, что наемники уже забрали самых сильных заключенных. Большинство российских военнопленных проводят в Украине в среднем месяцы, но многие украинцы, возвращающиеся из России, находятся там больше года.
«До трети возвращающихся украинцев считаются пропавшими без вести, поскольку Россия не делится с Украиной информацией о своих пленных», — говорится в статье.
В марте Управление Верховного комиссара ООН по правам человека опубликовало вопиющий доклад о пленных. Его сотрудники имели полный доступ к местам заключения в Украине, но не имели доступа ни к одному из них в России или на оккупированных территориях. Информация об условиях содержания заключенных в российских тюрьмах поступила от освобожденных пленных.
«На основе нескольких сотен интервью было установлено, что 92% находившихся в российском плену утверждали, что подвергались жестокому обращению или пыткам, тогда как для пленных, удерживаемых Украиной, этот показатель составлял 49% (что все еще достаточно высок показатель) », – говорится в статье.
По словам Деспре, момент наивысшего риска злоупотреблений наступает, как правило, «в первые часы после захвата». По словам Яновского, «с российской стороны жестокое обращение продолжается в течение всего времени содержания под стражей». Похоже, это гораздо меньше касается российских военнопленных в Украине.
The Economist пишет, что во львовском лагере большинство пленных, опрошенных журналистами издания, сказали, что с ними не обращались плохо. Однако украинские представители были рядом, если не присутствовали, на каждом разговоре. Несколько мужчин потупились и сказали, что это не то, о чем они хотят говорить. Обращение с некоторыми военнопленными со стороны обеих стран после захвата, в частности, случаи казни без суда и следствия попавших в плен 15 украинцев и 25 россиян «может расцениваться как военное преступление», — говорится в докладе ООН.
По словам Яновского, российские чиновники «по сути отвергают наши выводы», в то время как украинская сторона «реагирует на них, принимая нашу роль независимых наблюдателей». Несмотря на это, отчет фиксирует удручающее количество случаев жестокого обращения со стороны украинцев.
«Большинство пленных, подвергшихся пыткам и жестокому обращению, жаловались на избиение прикладами винтовок, деревянными битами, палками и кулаками… и на то, что их заставляли часами стоять на коленях во время допросов», – говорится в докладе. В докладе также отмечается «распространенная практика», когда заключенных заставляют кричать и петь лозунги на камеру, а видеозаписи жестокого обращения и унижения «распространяются в социальных сетях».
В Украине военнопленным разрешено иногда звонить домой, хотя эти звонки не приватны. Они могут попросить родных прислать деньги, чтобы купить сладости, кофе и туалетные принадлежности в тюремном магазине.
« Я жив. Со мной все хорошо. Я в Украине. Я в тюрьме, но со мной хорошо обращаются», – сказал Алексей из Липецка.
«Я тебя искала!» – сказала его мать.
По словам Яценко, многие из пленных верят российской пропаганде, что они ведут праведную войну против «нацистов». Но по крайней мере, некоторые из этих склоненных и бритых мужчин спрашивают себя, почему они здесь оказались.
«Я думаю, что эта война напрасна. Я хочу домой», – говорит Кирилл из Тульской области.