В разгар полномасштабного вторжения в январе 2023 года более 12 000 иностранных медиа получили аккредитации для работы в Украине. Тогда же более трети сказали, что сложность самой процедуры является проблемой. Также часть жаловалась на задержки при получении разрешения работать в Украине, некоторые не смогли его получить вообще, пишет Голос Америки.
Ален Чин — американский фотограф и журналист. Освещать конфликты он начал еще в конце 1999-го, когда началась война в бывшей Югославии. После этого работал в Афганистане и Ираке, Израиле и Палестине.
В Украину впервые приехал весной 2014-го. Начало полномасштабного вторжения видел собственными глазами. Сравнивая эти все конфликты, говорит: в Украине настоящая конвенционная и очень интенсивная война между двумя странами. Мол, это война двух противоборствующих армий, а оружие, которое используется, мощнее и совершеннее, чем в других конфликтах.
«Мы видели, как много журналистов были убиты или ранены в те первые месяцы, потому что линия соприкосновения двигалась», — отмечает он.
По данным Института массовой информации, по состоянию на январь 2024 года, за два года полномасштабного вторжения России в Украину погибли уже 70 журналистов. Десять (шестеро иностранцев и четыре украинских журналиста) погибли непосредственно при исполнении профессиональных обязанностей.
Именно физическая безопасность, по словам Чина, одно из объяснений украинской власти, когда она решает давать или не давать доступ к той или иной территории. Чин говорит, что доступ для иностранных журналистов, особенно, фрилансеров, слишком зарегулирован и ограничен. То есть нет прямой цензуры, но есть желание контролировать доступ к информации.
«Я понимаю, что сейчас идут военные операции, и нужно обеспечить безопасность. Но не думаю, что есть много веских причин для того, чтобы правительство ограничивало деятельность журналистов», — убежден он.
Гульноза Саид, координатор программ по вопросам Европы и Центральной Азии Комитета защиты журналистов говорит: Украина остается зоной повышенного риска для журналистов, которые рассказывают о войне.
Репортеры же, которые освещают другие вопросы, например коррупцию, также сталкиваются с преследованиями, запугиванием и слежкой.
«Мы документируем это. Были проблемы с аккредитацией, когда чиновники не хотели, чтобы журналисты имели доступ к прифронтовым или другим районам, чтобы свободно работать. Поэтому мы выступаем за безопасность журналистов и одновременно за то, чтобы они могли свободно работать», — подчеркивает она.
Также Саид обращает внимание на то, что в Комитет защиты журналистов поступают жалобы об избирательном подходе, который имеет украинская власть к журналистам. По ее словам, есть горстка журналистов, которых считают элитарной группой, поскольку они освещают события в известных, авторитетных СМИ.
«И это то, о чем заботится украинская власть. Ей безразлично, как освещают события меньшие медиа или журналисты-фрилансеры. И это очень неправильно, потому что нужен равный подход ко всем журналистам», — говорит она.
В то же время Чин отмечает, что ограничение доступа для журналистов в зоне конфликта — распространенная правительственная практика.
«Такая же давняя, как журналистика и сама война. Мы это видели со стороны американского правительства в Ираке и Афганистане», — объясняет он. В этих конфликтах журналисты могли работать только с американскими военными.
«Так журналисты становятся зависимыми от военных, от еды, транспорта, доступа. У вас очень мало свободы передвижения. Особенно в Ираке возможности работать были очень ограничены, потому что практически все иностранцы, не только журналисты, были мишенью», — вспоминает он.
Что касается Украины, Чин получал ряд отказов. Он интересуется темой инфраструктуры. Освещал работу Укрзализныци и УкрПочты, но ему не позволили поработать в порту Одессы и сделать материал о Черноморской зерновой инициативе.
Говорит, он не мог ни зайти в порт, ни с кем-то там поговорить.
«И это было слишком. Потому что эта история была гражданской. Это была дипломатическая история и экономическая, не военная», — отмечает он.
Чин добавляет, что всегда боролся против подобных ограничений в каждом конфликте, где работал, потому что верит в важную роль журналистов. «Поэтому нам нужно как можно больше настаивать на том, чтобы получить как можно больший доступ», — заключает он.
Саймон Шустер — политический обозреватель американского издания Тайм. Он активно работает в Украине. Это его первый конфликт. Шустер много лет специализируется на Восточной Европе. Работал в России.
Говорит, многим политическим репортерам, в том числе ему, пришлось научиться быть военными корреспондентами. Это включает обучение, как работать во враждебной среде, соблюдать технику безопасности.
«И это также включает понимание, как освещать войну деликатно и честно, как докопаться до правды в зоне боевых действий, попытаться понять, что происходит, и не поддаться манипуляциям от участников конфликта», — объясняет он.
Шустер также говорит об ограничениях и инструкциях со стороны украинских спецслужб и военных. Например, запрет снимать блокпосты или размещение военных, или распространять любую информацию, которая может привести к гибели людей. За это можно потерять аккредитацию.
Говорит, что редакторы понимают, почему существуют эти правила. «Конечно, работа, которую делают журналисты в формировании общественного мнения о войне, очень важна. Но человеческие жизни важнее», — убежден он. Вспоминает, что были и трагические случаи, о которых он слышал в начале полномасштабного вторжения, когда иностранный журналист вел прямую трансляцию с активной позиции украинских военных, и это выдало позицию россиянам.
Шустеру повезло. Уже во время вторжения он получил персональный доступ к украинскому президенту Владимиру Зеленскому. В итоге Шустер написал биографическую книгу о Зеленском как лидере военного времени. Говорит — глава государства очень открыт.
«Я не могу представить, чтобы администрация американского президента была настолько открытой, особенно во время войны», — отмечает он.
Журналист добавляет, что для него открытость и готовность президента и его команды работать с ним, приглашать в поездки, показали их преданность свободе слова.
«Но это только мой личный опыт. Я слышал от многих журналистов, а также политиков в Украине много разочарования относительно цензуры и пропаганды. Я написал об этих проблемах в своей книге», — отмечает он.
Иностранные журналисты признаются: им работать легче, чем украинским коллегам, которые сталкиваются с самоцензурой. Ведь они еще и граждане страны, которая борется с врагом за свое будущее, поэтому у них есть собственные красные линии.
Михаил Боцюркив — канадский журналист украинского происхождения, который также имеет аккредитацию в Украине. Он работает в особом, более субъективном жанре колонок, где разрешается персональное мнение. И этот жанр, по его мнению, помогает лучше донести происходящее до аудитории, которая уже немного устала от этой темы.
«Мои редакторы из CNN Opinion очень поддерживают и призывают писать так, как я все это чувствую, какой там стресс. Люди об этом хотят читать. Надо найти разные такие способы, чтобы писать о войне в Украине, чтобы было интересно людям, и не очень негативно также», — делится он своим подходом.
Иностранные журналисты признают и восхищаются работой украинских коллег. Ведь они, несмотря на все сложности военного времени, активно занимаются антикоррупционными расследованиями, ставят неудобные вопросы власти и постоянно рискуют своей жизнью на передовой.