Уже сами комментарии по поводу смерти Глеба Павловского обнаружили, какая пропасть разделяет теперь русских и украинцев. Русские, даже и придерживающиеся либеральных взглядов, даже выступающие против войны, никак не могли определиться, какой период в жизни Глеба Павловского важнее — тот, когда он работал на Путина, или тот, когда он его обличал. Украинцев не интересовали такие тонкости. Тех из них, кто помнил Глеба Павловского, интересовал только один факт его биографии: работа на Януковича. Причем не просто работа на Януковича, а попытка добиться победы очевидного бандита с помощью откровенных провокаций, с помощью сознательного разделения украинского народа.
Стоит еще раз напомнить: до 2004 года никакой «Украины трех сортов» не существовало. Да, у украинцев были разные политические симпатии, и на западе страны, не затронутом российским имперским убожеством и Голодомором, понимание национального пути было куда более отчетливым, чем на колонизируемом и презираемом русскими юго-востоке. Но противопоставить Донбасс Галичине додумались только московские политтехнологи Януковича. Даже сам туповатый увалень не додумался, даже его свита не додумалась. Все эти тексты про угнетение русскоязычного населения, про второй русский государственный язык, про общность и прочую лабуду придумывал московский десант под чутким руководством Глеба Олеговича. Все эти Сережи Марковы и прочая дрянь.
Поэтому для Украины Павловский — это не «не все так однозначно», а человек, который начал разваливать Украину. Разваливать, между прочим, собственную страну, а не чужую. Чужой для него, уроженца Одессы, окруженной морем украиноязычных городков и сел, оставалась Россия, как бы он ни приспосабливался к ее власти — именно к власти, не к обществу, которое он искренне презирал. Поэтому его поведение в 2004 году было не просто заказом. Оно было предательством.
Утверждать, что он чего-то не понимал, было бы большой ошибкой. Накануне Майдана 2004 года, когда он еще не принял предложение возглавить группу надсмотрщиков Януковича, я имел с ним обстоятельную беседу об Украине — как обычно, перед тем как принять решение, он собирал информацию. И, в общем, я все ему объяснил — и о трансформации украинского общества, и о популярности Виктора Ющенко (отнюдь не только как национального лидера — Ющенко был еще и первым премьером, при котором начала реально улучшаться экономическая ситуация, так что многие украинцы верили в него как в сильного менеджера). Павловский меня выслушал, но как потом в случае с Россией, он дал мне понять, что победит тот, у кого в руках сила и кто заставит тупой народец плясать под свою дудку. Мои попытки объяснить, что с Украиной так вряд ли получится, что у нас не было чеченских войн и в обществе есть запрос на справедливость, нормальную жизнь и национальное развитие, а не на путинский «порядок», он проигнорировал — и потом просто бесился от злобы и бессилия.
И у меня нет никакой уверенности, что после начала войны он как-то связал свою деятельность в 2004-м с преступлениями России в 2022-2023 годах, что он понял, что был не просто частью проблемы, но одним из архитекторов всего того кошмара, в котором все мы сейчас оказались. Не только архитектором путинского режима, но и архитектором попыток разделить и уничтожить свою родину. И меня поражает, что в России это практически никого не интересует, что эта часть его биографии остается никому не интересной. Что Украина по-прежнему возникает в русском сознании только тогда, когда не сдается и мешает жить.
Понятно, что Глебу Олеговичу это было совершенно все равно, как и всем остальным представителям большой тусовки, годами собиравшейся на днях рождения «Эха» и радовавшейся конструкции, в рамках которых считавшие себя порядочными людьми могли целоваться с теми, кого они же считали подлецами и извергами, — вообще я не устаю офигевать от этого странного мира, давно уже ставшего для меня потусторонним. Но мне казалось, что это должно быть не все равно хотя бы некоторым из тех, кто сейчас пытается спасти свою репутацию поддержкой Украины. Я не удивлен, что им по-прежнему неинтересно. Я удивлен, что они по-прежнему это демонстрируют.