Генералы говорят, что все цели войны будут достигнуты. Экономисты уверяют, что, несмотря на давление, экономика выдержит дольше, чем украинская. Даже президент США Дональд Трамп заявляет, что Россия значительно сильнее, а у Киева не осталось карт для игры в войне.
Слыша только успокаивающие сигналы, неудивительно, что президент Владимир Путин не видит оснований для реальных уступок в отношении Украины. С точки зрения Кремля, война идет по плану, пишет The Washington Post.
Неизвестно, согласится ли Путин на последний мирный план США, который большинство аналитиков назвали склоняющимся на сторону России, ведь он не обеспечивает достижение всех его целей в войне. Поскольку Путин считает, что он побеждает и что экономика сильна, причин для каких-либо уступок он не видит.
Путин давно окружен хором одобрительных голосов, но за 25 лет его правления спектр мнений, которые до него доходят, резко сузился.
Борис Бондарев, российский дипломат, который в 2022 году подал в отставку из-за полномасштабного вторжения, описал в своем эссе, как имел возможность наблюдать из первых рядов, как это сужение мнений постепенно закреплялось в самом сердце государственного аппарата.
«Один из главных уроков вторжения заключался в том, что я наблюдал в течение предыдущих двух десятилетий: что происходит, когда государство постепенно искажается собственной пропагандой», — написал Бондарев. — «Война стала яркой демонстрацией того, как решения, принятые в эхокамерах, могут обернуться катастрофой».
Но так было не всегда.
Архивный Instagram-проект Achtopotv позволяет заглянуть в предыдущий период, воссоздавая моменты, когда российский публичный дискурс отражал гораздо более широкий спектр мнений, чем сегодня.
В одном из видео показан молодой российский сенатор и историк Владимир Мединский в 2005 году, который страстно выступает против восстановления памятников Иосифу Сталину. Он предостерегал от опасности прославления системы, построенной на массовых репрессиях и жертве отдельного человека ради имперских амбиций.
Два десятилетия спустя Мединский является главным переговорщиком России на переговорах с Украиной и одним из самых заметных сторонников попыток Путина вернуть бывшие советские сателлитные государства в орбиту Москвы. Этой весной в московском метро появился новый бюст Сталина.
Другое видео, найденное этим проектом, показывает Путина в 2000 году, в первый год его пребывания в должности, когда он заявляет, что независимые СМИ и гражданские свободы необходимы, чтобы Россия не «скатилась к тоталитаризму», и что свободная пресса жизненно важна для будущего страны.
За следующие два десятилетия Путин отказался от независимых СМИ и гражданских свобод и сосредоточился на восстановлении сферы влияния бывшего Советского Союза — и его окружение встало в строй.
Пожалуй, наиболее поразительной является трансформация Дмитрия Медведева, который в 2008–2012 годах обменялся с Путиным должностями президента и премьер-министра. Его срок был отмечен короткой либеральной оттепелью, более дружелюбным отношением к Западу и увлечением западными гаджетами и социальными сетями.
Сейчас же он переосмыслил себя как ястреба, который в своих блогах неоднократно желал Западу, а также угрожал ядерным ударом. Аналитики объясняют эту трансформацию стремлением избежать политического забвения и компенсировать свое более либеральное прошлое.
Аналитики России по-разному определяют переломные моменты. Для одних это возвращение Путина к власти в 2012 году после короткой «оттепели» Медведева. Другие считают точкой невозврата аннексию Крыма в 2014 году. Андрей Солдатов и Ирина Бороган, российские журналисты-расследователи, пишущие о спецслужбах, в своей книге «Наши дорогие друзья в Москве» отмечают, что трансформация началась значительно раньше — еще во время первых каденций Путина, когда многие их коллеги и знакомые в частных беседах рано переняли кремлевскую точку зрения.
На момент вторжения России в Украину в феврале 2022 года представить себе публичную оппозицию любого высокопоставленного чиновника решениям Путина было уже невозможно. Во время печально известного заседания Совета безопасности России за три дня до полномасштабного вторжения многие из высших должностных лиц выглядели явно растерянными, когда Путин по очереди вызывал их к микрофону, на камеру, чтобы они высказались и поддержали его планы.
За кулисами, однако, было как минимум одно исключение. Дмитрий Козак, многолетний помощник Путина, который работал с ним еще с 1990-х годов и был главным переговорщиком по Украине, был его доверенным лицом в выполнении самых деликатных задач. По сообщениям, именно он был единственным высокопоставленным чиновником, который на том заседании высказал аргументы против военных действий.
Его замечания якобы не попали в телевизионную версию заседания, и с тех пор он не появлялся публично. Его обязанности в Кремле постепенно перешли к конкурирующему помощнику, пока этой осенью он не подал в отставку.
Бондарев описывал, как годами дипломатов отправляли за границу с заданием ретранслировать кремлевскую версию событий, не подвергая ее сомнению. Впоследствии, по его словам, в депешах и внутренних отчетах от них стали ожидать сообщений о том, что российский нарратив якобы победил, а западное сопротивление было обезврежено.
«В конце концов, целевой аудиторией этой пропаганды стали не только иностранные страны, но и наше собственное руководство», — сказал Бондарев. — «Мои коллеги в Кремле неоднократно говорили мне, что Путину нравится его министр иностранных дел Сергей Лавров, потому что с ним «удобно» работать — он всегда говорит «да» президенту и говорит ему то, что тот хочет слышать. Поэтому неудивительно, что Путин был уверен, что не будет проблем с поражением Киева».
Идеологические развороты не являются чем-то необычным в политике, и часто трудно отличить публичную позицию от личных убеждений. Но их последствия резко возрастают по мере концентрации власти — и сейчас это выливается в то, как может закончиться война в Украине, на фоне того, как и Москва, и Вашингтон давят на Киев, требуя уступок.
Россияне и другие наблюдатели заметили похожий феномен и вокруг Трампа — с кабинетом, который эволюционировал от наличия определенных диссидентских голосов в его первый срок до почти полного единодушия в поддержке его политики сегодня.
Роман Баданин, главный редактор эмигрантского расследовательского издания Proekt, этой весной написал, что новые брифинги Трампа с лояльными блогерами напомнили ему ежегодные пресс-марафоны Путина. «Каждый год Кремль собирает тысячи лояльных журналистов, чтобы те задавали президенту подхалимские вопросы», — написал он. — «Удивительно, насколько они похожи».
Больше всего многих россиян поразила скорость, с которой влиятельные фигуры в Вашингтоне изменили свои позиции. Марко Рубио, который сейчас занимает пост государственного секретаря, когда-то был одним из самых решительных республиканцев, предупреждавших: отказ от Украины разрушит доверие к США.
Главный посланник Трампа Стив Виткофф подвергся критике за то, что, по словам критиков, он фактически подсказывает России, как вести переговоры с Вашингтоном для получения лучших условий, в частности путем выдавливания территориальных уступок из Украины. Бондарев написал в X, что, хотя проблема Виткоффа заключается в том, что он «смотрит на мир исключительно через призму Путина» и его подход «ухудшает ситуацию для Украины», на самом деле он просто выполняет приказы Трампа.
«Неприятно это признавать — он [Украине] ничего не должен», — написал Бондарев. — «Он работает на США или, как он это понимает, на президента США… Его цель — передать Трампу какой-то «мир» здесь и сейчас».
Первый год второго срока Трампа стал объектом шуток среди российских антивоенных эмигрантов: Америка, мол, «проходит на скорость» отдельные этапы недавней политической истории России.
«Адаптивность — это общечеловеческая черта, в том числе и политическая адаптивность», — сказал Баданин. — Но, особенно в авторитарных странах, таких как Россия, «каждый, кто хоть раз вошел в систему, даже с благими намерениями, со временем становится либо косвенным, либо прямым соучастником чего-то плохого».