Адвокат-правозащитник Джеффри Робертсон утверждает, что даже заочный судебный процесс будет иметь влияние и может восстановить международное право, пишет The New York Times.
«Франкленд» — тюрьма строгого режима на северо-востоке Англии с печально известным заключенным: Чарльз Тейлор, бывший президент Либерии. Он отбывает там 50-летний срок за «пособничество и подстрекательство, а также планирование некоторых из самых отвратительных и жестоких преступлений, зафиксированных в истории человечества» во время десятилетней гражданской войны в Сьерра-Леоне, начавшейся в 1991 году.
Один адвокат сыграл решающую роль в осуждении Тейлора: Джеффри Робертсон, британо-австралийский адвокат по правам человека. Он помог создать Специальный суд по Сьерра-Леоне (основанный правительством Сьерра-Леоне и Организацией Объединенных Наций) и был его апелляционным судьей.
Сейчас господин Робертсон преследует гораздо более влиятельного лидера: российского президента Владимира Путина. В своей новой книге «Суд над Владимиром Путиным» Робертсон — докладчик на Афинском демократическом форуме на этой неделе — требует привлечь Путина к ответственности за вторжение в Украину в феврале 2022 года на основании агрессии: применение одним государством вооруженной силы против суверенитета, целостности или независимости другого государства.
«Хитрость Путина и его ядерная мощь делают реальный суд над ним маловероятным в обозримом будущем», — признает Робертсон в своей книге. Поэтому он предлагает судить Путина заочно — «если альтернативой является отсутствие суда вообще».
Робертсон был студентом юридического факультета Сиднейского университета, когда впервые заинтересовался правами человека. Он написал исследование о несправедливости и предубеждениях, с которыми сталкиваются аборигены в английском законодательстве.
Стипендиат Родса, он учился в Оксфордском университете, а затем основал юридическую практику по правам человека: Doughty Street Chambers в Лондоне. Среди его клиентов — писатель Салман Рушди, военный корреспондент Washington Post Джонатан Рендал и основатель WikiLeaks Джулиан Ассанж.
В телефонном интервью Робертсон объяснил, почему он был так решительно настроен увидеть Путина на скамье подсудимых. Он также упомянул своего бывшего протеже — Кейра Стармера, который стал новым премьер-министром Великобритании. Этот разговор был отредактирован и сокращен.
Что стало для вас толчком к написанию этой книги?
Наследие Нюрнбергского процесса 1945 года над высокопоставленными нацистскими чиновниками. Нюрнбергский процесс установил, что лидеры, ответственные за сотни тысяч смертей, будут привлечены к ответственности при жизни, а не оставлены истории или потустороннему миру.
Вторжение Путина 24 февраля 2022 года было настолько очевидным нарушением закона против агрессии по определению Международного уголовного суда, что я просто хотел довести дело до конца, применить Нюрнбергский процесс и посмотреть, что из этого получится.
Как это может сработать?
Это долгий путь, и я первый, кто признает, что это долгий путь, но вы никогда не знаете (когда он закончится). Было одно восстание против Путина, которое не увенчалось успехом. Если бы лидер российских наемников Евгений Пригожин дошел до Москвы и напугал его, кто знает?
Возможно, Путин был бы свергнут. Возможно, его уберет армия. Может произойти так, как с президентом Сербии Слободаном Милошевичем: никто не думал, что Милошевич окажется на скамье подсудимых в Международном уголовном суде в Гааге, но его обменяли на ослабление санкций.
Если Путин не окажется на скамье подсудимых, какое влияние будет иметь судебный процесс над ним? Как он привлечет международное внимание?
Прокурор Международного уголовного суда Карим Хан, безусловно, привлек международное внимание в прошлом году, когда объявил, что подаст запрос на выдачу ордера на арест Путина по делу примерно 20 000 детей, которые, как утверждается, были похищены из Украины. Это свидетельствует о том, что вопрос обвинения Путина все еще живет.
Если трибунал будет действовать под эгидой ООН, если в его состав войдут судьи из мощных стран, которые ранее не были вовлечены в этот процесс, если он представит авторитетное изложение фактов и закона, и если обеим сторонам будет разрешено аргументировать свою позицию, то это будет важным решением. Оно будет иметь авторитет, и в этом случае международное право может быть восстановлено.
Я не думаю, что Путину есть что сказать. У нас есть телевизионные кадры, на которых видно, как его танки катятся к Киеву. Мы точно знаем, что он сделал, что он приказал.
Вы пишете, что судить его заочно лучше, чем не судить вообще.
Да, это лучшее, что мы можем сделать. Суд над Путиным был бы публичным. Приговор был бы четким и осуждающим.
Было бы позорно, если бы Путин вышел отсюда безнаказанным.
Трибунал, который преследовал Чарльза Тейлора, бывшего президента Либерии, и в котором вы играли важную роль, кажется, является образцом того, что вы хотели бы видеть с Путиным, не так ли?
Да, безусловно. Суд в Сьерра-Леоне часто вспоминают как пример того, какой суд можно было бы создать для Путина.
Как это было — создавать этот трибунал?
Я был в Сьерра-Леоне, и было нелегко создать суд в стране, где люди все еще воюют. Это была трехсторонняя война, и нам удалось привлечь к ответственности все три стороны. Мы осудили провокатора Чарльза Тейлора, который до сих пор находится в тюрьме.
Другие считают его самым успешным трибуналом ООН. Я принимал активное участие в его создании, разработке регламента суда и сопровождал его работу в течение первых пяти лет. Это был незаурядный опыт, на руинах страны, которая была самой бедной в мире и так сильно пострадала от гражданской войны.
Один из ваших подопечных в Doughty Street Chambers, Кейр Стармер, сейчас является премьер-министром Великобритании.
Да, я был ответственным за то, чтобы он получил место в Doughty Street Chambers. Я был в комитете по проведению собеседования. Он не очень хорошо прошел собеседование.
Почему?
Он очень нервничал. Но я считаю, и всегда считал, что нужно выходить за рамки собеседования, на котором всегда преуспевают здоровые и искренние британцы — на котором высший класс староитонцев хорошо справляется. Они научены хорошо вести себя в таких ситуациях.
Кэйр Стармер был блестящим. Я брал его в Европу на пару крупных дел, и он был очень хорошим адвокатом, не в напыщенном смысле. Он не великий оратор, но он поражал судей логикой и последовательностью своих аргументов. Он ищет аргументы или решения, которые будут иметь реальный эффект. Он готов остановить популярные инициативы, даже если это не принесет ему выгоды. Он благоразумен и умеренен.