Это была ужасная сцена из окровавленных конечностей и смятых транспортных средств, когда серия российских мин взорвалась на поле на юге Украины, пишет Эндрю Крамер, глава бюро газеты The New York Times в Киеве.
Один украинский военный наступил на мину и упал на траву в буферной зоне. Рядом лежали другие украинские военные с ногами в жгутах, ожидая медицинской эвакуации.
В скором времени на помощь прибыла бронетехника. Медик выскочил, чтобы оказать помощь раненым, и стал на колени на землю, которую он считал безопасной, но сработала еще одна мина.
После пяти недель контрнаступления, которое, по словам даже украинских официальных лиц, началось неудачно, интервью с командирами и воюющими на фронте солдатами показывают, что медленный прогресс сводится к одной главной проблеме: мины.
Поля, которые должны пройти украинские войска, усеяны десятками типов мин — изготовленных из пластика и металла, в форме банок из-под жевательного табака или содовой и с яркими названиями, например «лягушка» и «лепесток».
Украинской армии также мешает отсутствие авиационной поддержки и глубокая сеть оборонных сооружений, построенная россиянами. Но больше всего — огромное количество мин, мин-ловушек и самодельных взрывных устройств, что заставило украинские силы увязнуть всего в нескольких милях от того места, откуда они начали.
«Я не мог себе представить что-то подобное», — сказал украинский рядовой Сергей из подразделения, спасавшего раненых. Я думал, что мины будут лежать рядами. Но целые поля заполнены ими повсюду».
Мины уже давно являются основной частью российской войны, активно используются в Афганистане и Чечне и на предварительных этапах боевых действий в Украине, начиная с 2014 года. Но минные поля на юге Украины огромны и сложны, превосходят то, что было известно раньше.
«Чтобы разминировать, нужно иметь большую мотивацию и холодную голову», — сказал майор Максим Присяжнюк, украинский эксперт по разминированию, выбирающийся на поля ночью перед наступлением пехоты. «Это такая тонкая работа, как у хирурга, но при этом вокруг тебя раздаются взрывы» от артиллерии.
Специалисты по разминированию отправляются с металлодетекторами и длинными тонкими зондами, чтобы осторожно тыкать в землю, пытаясь найти закопанные мины, не запуская их. «Это наши инструменты — и икона в кармане», — сказал майор Присяжнюк. Он был на медицинском стабилизационном пункте, куда непрерывным потоком завозились раненые минами солдаты.
На минных полях регулярно устанавливают мины-ловушки и так называемые устройства для предотвращения захвата, которые вызывают детонацию мин, если их поднять, чтобы воспрепятствовать группам разминирования. Распространенной тактикой является то, что майор Присяжнюк назвал «трюком для идиотов» — закладывать противопехотные мины перед тросом, чтобы попасть в солдата, который может попытаться вывести из строя трос.
К более сложным взрывчаткам относятся так называемые прыгучие мины, которые, если на них наступить, разбрызгиваются осколками, поражая других солдат поблизости. Россия также использует мины, срабатывающие тонкой желтой проволокой, простирающейся на дюжину или около того ярдов, любая из которых, если ее нарушить, может вызвать взрыв и облако шрапнели.
Группы разминирования расчищают путь шириной около двух футов, что позволяет пехотинцам идти вперед. Затем саперы возвращаются вдоль тропы, чтобы расширить ее еще на фут или больше, чтобы двое солдат могли идти бок о бок, унося носилки с ранеными в бою. В прошлом месяце ноши, ан которых несли раненого коллегу, сработали на мине, поскольку путь не удалось расширить достаточно быстро.
Опасность существует даже после расчистки. По словам майора Присяжнюка, российские войска часто запускают ракеты, разбрасывающие небольшие, труднозаметные зеленые пластиковые мины-лепестки.
Владимир, служащий военным медиком на стабилизационном пункте, проводит ампутации бойцам, у которых разрывами мин отрезаны стопы или голени.
По его словам, мины превзошли артиллерию как главную причину ранений. Поскольку некоторые мины являются пластиковыми во избежание их обнаружения группами разминирования, поражающая шрапнель может быть невидимой для врачей в пунктах первой помощи вблизи фронта, где медицинские бригады используют металлоискатели, чтобы найти и удалить осколки, сказал он.
Как и другие солдаты, с которыми было проведено интервью, он говорил при условии, что его будут идентифицировать только по имени из соображений безопасности.
Бойцов лечат и отправляют в отдаленные госпитали. На прошлой неделе, по словам Владимира, он ампутировал обе руки саперу, получившему ранения, пытаясь обезвредить мину.
Прошедший месяц был болезненной, тяжелой фазой войны для украинской армии, вынужденной быстро продвигаться вперед и демонстрировать западным союзникам, что политика вооружения Украины может изменить ситуацию.
Президент Владимир Зеленский в своем ночном обращении в пятницу снова защитил темпы контрнаступления, заявив, что Россия бросает на Киев «все, что может», и что «каждая тысяча метров продвижения» заслуживает благодарность.
На юге украинские войска атакуют, по крайней мере, в трех точках, но не прорвали основные линии обороны россиян. Мины – не единственная проблема, с которой они сталкиваются. По мере продвижения, украинские военные выходят за пределы действия некоторых систем противовоздушной обороны и становятся уязвимыми для российских ударных вертолетов.
До этой недели на самой отдаленной точке наступления, к югу от села Великая Новоселка, украинская армия врезалась в российские линии примерно на пять миль. В месте, где бойцы оказались на минном поле, к югу от города Орехов, Украина продвинулась примерно на милю. Чтобы выйти к Азовскому морю и перерезать линии поставок в оккупированный Россией Крым, являющийся целью контрнаступления, Украина должна продвинуться примерно на 60 миль.
Украинские солдаты говорят, что одним ярким пятном, когда они прогрызают минные поля, есть защита западной бронетехники.
Там, где ее использовали, эти машины не позволили украинским военным преодолеть минные поля, но они спасли жизнь благодаря великолепной броне.
БМП американского производства Брэдли с многослойной алюминиевой и стальной броней без проблем проходят противопехотные мины. Но их обездвиживают российские противотанковые мины, мощные круговые устройства, заряженные примерно 15 фунтами тротила, часто не нанося серьезных ранений солдатам внутри.
Денис, военный хирург в другом стабилизационном пункте вблизи фронта, сказал, что военнослужащие, раненые от взрывов мин во время поездки в Брэдли, чувствуют себя гораздо лучше, чем те, кто находился в советской бронетехнике, и что главным следствием было сотрясение мозга, а не потеря конечности.
«Американцы сделали эту машину, чтобы спасти жизнь экипажу», — сказал Сергей, рядовой, который сейчас работает на своем третьем «Брэдли» после того, как две предыдущие машины попали на противотанковые мины. При этом второй подрыв произошел, когда его отправили эвакуировать оказавшихся на минном поле раненых пехотинцев.
Заезжая на минное поле, экипаж «Брэдли» мог услышать сквозь шум двигателя треск менее мощных противопехотных мин, которые безвредно взрывались, когда их давили гусеницы машины. Чтобы избежать противотанковых мин, они пытались идти по следам, оставленным другой техникой, заехавшей в поле, но это было тяжело.
Когда выезжали с ранеными, «Брэдли» напоролся на противотанковую мину, забуксовал и остановился. Взрыв повредил заднюю рампу, поэтому экипаж открыл люк на крыше и эвакуировал через него раненых. Затем они помогли им добраться к другому Брэдли, отвезшему раненых в безопасное место.
Через несколько дней Сергей вернулся на место с бронированным эвакуатором, чтобы забрать Брэдли. Когда его вытаскивали, «Брэдли» перевернулся из-за другой противотанковой мины, получив еще больший ущерб.
Сейчас машина находится в Польше на ремонте, – сообщил Сергей. Он получил третий Брэдли, чтобы продолжить попытки продвижения по минным полям.