Запрет на территории Украины российских социальных сетей «Одноклассники» и «ВКонтакте», интернет-сервисов «Яндекс» и «mail.ru», а также бухгалтерской программы «1С» и антивируса Касперского сроком на три года вроде бы следует в фарватере украинской государственной политики, направленной на защиту страны в условиях сложнейшей и изнурительной гибридной войны. Однако одновременно этот указ президента № 133/2017 порождает огромное количество политических и социальных вызовов, по каковой причине может рассматриваться как индикатор профессиональной управленческой и политической компетенции украинской власти как таковой, украинского госаппарата и украинской политической элиты, пишет на портале НВ российский политтехнолог Андрей Окара.
1. Большая часть запрещенных сервисов и продуктов — это часть постсоветской маскультуры, массового сознания и массовой коммуникации. Это электронные агенты политико-идеологической реальности, известной под именем «Русского Мира», это «пушки» информационно-психологической и когнитивной войны, сети вербовки «ополченцев», гопников и «титушек», инструмент конструирования «исторической памяти» — «общего прошлого» и «общего настоящего». Именно эта среда эффективно генерирует специфические общие эмоции, «ватный дискурс» и «новое послушное большинство» — верноподданных граждан, для которых «Путин всегда прав», «мы один народ», «какую страну потеряли!», «спасибо деду за победу», «на Берлин!», «Одесская Хатынь», «Америка напала на Россию на Донбассе» и т.д.
2. Одновременно перечисленные сервисы — это удобные коммуникационные инструменты, эффективных аналогов которым в Украине не создано (в Кремниевой Долине — иное дело). А блокирование поисковика «Яндекс» — удар по украинским интеллектуалам.
3. Тот факт, что четыре проекта из запрещенных абсолютно прозрачны для российских специальных служб — не чьи-то подозрения и догадки, об этом несколько раз заявлялось на официальном уровне. В условиях гибридной войны, а особенно в условиях вооруженного конфликта подобные ресурсы могут быть использованы (и используются) стороной, которая имеет влияние на основателей и хозяев проектов. Хотя немало случаев, когда «ВКонтакте» становился эффективным средством общения и самоорганизации для украинских добровольцев и волонтеров, заблокированных в иных сетях.
4. Для Украины, известной в мире как родина множества продвинутых «айтишников», это настоящий позор — не создать ни одного популярного хотя бы на постсоветском пространстве интернет-сервиса или сети. По идее, и «ВКонтакте», и «Яндекс», и много чего еще могло быть создано украинскими программистами и интернет-бизнесменами. Но украинская провинциальность, несубъектность, колониальный синдром проявляются также и в «айти-несубъектности»: украинцы стали хорошими исполнителями, рабочей силой, «неграми», «удаленщиками», «аутсорсерами», но пока не реализовались как те, кто конструирует и создает интернет-реальность, как те, кто устанавливает правила игры и критерии оценок. (Автору настоящих строк лично известно несколько проектов, созданных в Украине, которые могли бы стать достойными альтернативами не только «ВК» или «ОК», но даже «Фейсбуку». Но они не реализовались или не раскрутились из-за хищнических установок государства и отсутствия благоприятной среды для честного предпринимательства).
5. Вековечная украинская несубъектность проявилась также и в судьбе национальной доменной зоны «.UA»: в большинстве стран доменные имена в своей зоне — это основа интернет-пространства. В Украине же зарегистрироваться на «.UA» сложно и дорого, большинство украинских сайтов зарегистрировано на «.COM», «.COM.UA», «.ORG.UA» и т.п. Это тоже не предмет для национальной гордости. (Регистрация и поддержка доменного имени в зоне «.UA» у украинских хостеров стоит в 11 раз дороже, чем в зоне «.RU», в 6 раз дороже, чем в зоне «.COM.UA», в 4 раза дороже, чем в зоне «.COM».)
6. Каковы бы ни были плюсы и минусы запрета в Украине российских интернет-сервисов, дорога ложка к обеду, а любой запрет — ко времени. Например, в 2014–2015 годах, на волне негодования, вызванного аннексией Крыма, войной на Донбассе, историями с обороной Донецкого аэропорта и двумя котлами, подобный запрет был бы понятен, логичен, не имел бы большого протестного потенциала. Сейчас же он усиливает и без того большое раздражение в обществе. Выведение общества из зоны комфорта путем подобных решений объяснимо или в критических ситуациях, или в ситуации экономического расцвета и развития. В условиях стагнации, деградации и депрессии подобные протесты подрывают доверие к власти не только из-за самих запретов, но и потому, что в критической ситуации власть не имеет ответов на ключевые вопросы общественно-политического и экономического развития, но зато знает все на тему — что и когда надо запретить или ограничить. Брать пример в этом вопросе с российской власти неуместно (хотя сложный вопрос: а в каких уместно?).
7. Любые запреты в интернете — это неэффективно. Власть, идущая на такие шаги, сразу обретает имидж ретроградов из прошлого. Об этом знают даже в России, где Роскомнадзор стал синонимом цензурного комитета в период расцвета последнего. Правда, на этой теме забавно «попалилось» несколько российских чиновников (включая замминистра связи), которые пытаются законодательно запретить обходить запреты в российском интернете. Но украинских пользователей они вдруг принялись учить пользоваться «анонимайзерами» и прочими антицензурными достижениями.
8. Неожиданным вызовом российской власти стала «школота» — студенты и старшие школьники, вышедшие в Москве на протестный митинг 26 марта. Интересно, способно ли отлучение от родного для подавляющего большинства школьников «ВКонтакте» и необъятной фонотеки этой сети мобилизовать их на протест и неповиновение? Вообще, куда перейдут сообщества из «Одноклассников» и «ВКонтакте»? Школьники — в «Фейсбук», а «ребята с нашего двора», домохозяйки и гламурные тетеньки — в «Инстаграм»? Как бы то ни было, подобные решения могут возбудить большую и самую проблемную в политическом отношении часть общества: относительно аполитичных обывателей, воспринимающих лишь материальные факторы балансирующих на грани лояльности и нелояльности режиму.
9. Имеет ли украинская власть технические возможности реально заблокировать запрещенные сети и сервисы? Либо те смогут работать через анонимайзеры или в виде мобильных приложений на смартфонах? Судя по всему, главным следствием запрета станет не столько удар по возможности общаться в этих сетях, сколько приостановление деятельности и изгнание юридических лиц, поддерживающих эти сервисы, из Украины. Получается, речь пошла о переделе рынка? Но кто на него придет теперь?
10. Кстати, указ Порошенко может весьма сильно ударить по блокируемым ресурсам не только в Украине, но и на всем постсоветском пространстве. Логика российского, белорусского или эмигрантского пользователя может быть примерно такой: на «Одноклассниках» я уже не смогу общаться со своими одноклассниками, которые живут в Украине. Да, их всего несколько человек, но неприятно. Может, мне перейти на какой-то другой ресурс? Или так: я, конечно, редко езжу в Украину, но когда я там буду находиться, не смогу читать свой почтовый ящик на «mail.ru». Может, мне перейти на что-то менее уязвимое?
11. Запрет трансляции российских телеканалов в 2014 году был логичен и предсказуем. Было объяснено, что они из СМИ превратились в информационное оружие. Тут же удовлетворительных пояснений не последовало. Самый большой минус нынешнего решения, да и вообще — самая большая проблема нынешней украинской власти в целом — нежелание (неспособность? отсутствие понимания такой необходимости?) разговаривать с обществом. Доходчиво и последовательно пояснять логику тех или иных политических решений, особенно непопулярных (а в условиях войны большинство решений непопулярны). Вместо выстраивания солидарных отношений государства и общества, вместо политики самоограничений со стороны власти видим невнятные, плохо подготовленные, не укладывающиеся в большую стратегию эмоциональные решения, последствия которых не продуманы.
Логичным было бы до оглашения решения подробно пояснить обществу, почему и зачем это делается. То ли потому, что на «Одноклассниках» и «ВКонтакте» большой рекламный поток, на котором зарабатывают отнюдь не украинцы? То ли потому, что эти сайты и сервисы пропагандируют войну, разжигают украинофобию, умаляют суверенитет Украины? То ли потому, что персональные данные украинских граждан хранятся за пределами Украины (именно по этой причине в России в конце прошлого года запретили сеть «LinkedIn»)? То ли потому, что частную переписку пользователей, включая бойцов АТО, могут читать ФСБ и ФАПСИ? То ли потому, что эти сети используются для вербовки «пушечного мяса» для ЛДНР? То ли потому, что в этих сетях немало критики действий украинской власти?
Если пояснения нет, раздражения и эмоционального негатива будет больше раза в два. А на фоне всей проблемной ситуации в стране количество негатива может стать критическим. Впрочем, может и не стать, поскольку социальные сети — это не СМИ, а сервис с самонаполняемым контентом. В общем, украинская власть вновь затеяла сыграть с судьбой в «русскую рулетку»…