Итак, российские войска начали покидать Сирию. Процесс этот идет пока незначительными темпами и, вероятно, будет растянут на многие месяцы. Зная пристрастие Путина к полумерам, можно предположить, что полного вывода войск может и не состояться. В этой связи замминистра обороны Панков уже пояснил, что вывод будет лишь частичным, т. е. и не выводом вовсе, а сокращением военного присутствия, пишет на портале newsader российский политический комментатор Леонид Сторч.
Мотивировка Кремля была, как и все кремлевское, расплывчатой, ни к чему не обязывающей и рассчитанной исключительно на доверчивые массы: «Задачи, поставленные перед Министерством обороны, в целом выполнены». В чем именно состояли эти задачи, руководство уточнять не стало. Возможно, решило не перегружать сознание граждан сложными стратегическими выкладками, а, скорее всего, само пока не смогло определиться, в чем. Поэтому я попытаюсь это сделать за него.
Уничтожение ИГИЛа и реставрация власти Асада. В сентябре прошлого года, в своей ооновской речи, провозглашенной прокремлевскими СМИ «исторической», Путин призвал к созданию антитеррористической коалиции с участием России для уничтожения ИГИЛа. Речь не произвела желаемого эффекта, да и антитеррористическую коалицию создавать не было смысла, так как она к тому моменту уже существовала целый год: просто Россию в нее не приняли. В результате Кремль начал интервенцию в одиночку — правда, пользуясь номинальной поддержкой Ирана и «Хезболлы».
Вскоре после начала операции Путин переформулировал ее задачу и пояснил, что состоит она в «стабилизации "законной власти" Сирии», т.е., в восстановлении власти Башара Асада над страной. Тем не менее, еще в феврале, на пресс-конференции в Маскате министр иностранных дел Лавров уверенно заявил: «Российские авиаудары не будут прекращены, пока мы реально не победим террористические организации: ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и подобные им. Не вижу оснований для прекращения этих ударов». Из этого можно сделать вывод, что еще в прошлом месяце Россия вернулась к антитеррористической риторике и теперь отдает приоритет уничтожению ИГИЛа, а с ним и менее сильной, но не менее агрессивной салафитской группировке «Джабхат ан-Нусра» («Фронт помощи»), фактически являющейся региональным отделением «Аль-Каиды» («Основа») и враждующей с ИГИЛом. Спасение Асада, казалось бы, отошло на второй план.
Таким образом, на протяжении почти полугода российские власти попеременно декларировали две цели войны в Сирии: уничтожить ИГИЛ и (ii) восстановить реж Асада над страной (или, в крайнем случае, укрепить его режим настолько, чтобы он смог гарантированно существовать в пределах западных присредиземноморских провинций). По сути, ни одна из этих целей не была достигнута. Главной целью российских бомбардировок оказались вовсе не позиции ИГИЛа, как настаивали российские СМИ, а позиции не-ИГИЛовской, анти-асадовской т.н. умеренной оппозиции. Сторонников этих группировок Кремль именовал «террористами», ибо, с его точки зрения, каждый несогласный с Асадом становился вне закона и достойным уничтожения. В октябре-ноябре на долю территорий, контролируемых умеренной оппозицией, пришлось 90%российских авиаударов. В январе этот показатель слегка понизился, достигнув 70%. Под видом борьбы с исламизмом российские войска, нелепо именующиеся — словно под влиянием компьютерных игр — «Воздушно-космические силы», массово уничтожали гражданские объекты: рынки, магазины, школы, мечети. На конец января в этих побоищах погибло около 1,400 гражданских лиц.
Что касается самого ИГИЛа, то его существование было и остается выгодно Кремлю по ряду причин. Во-первых, Исламское государство служит региональным противовесом позициям НАТО; во-вторых, оно предоставляет повод обеспечить российское военное присутствие в Средиземном море и, в-третьих (что особенно важно), обеспечивает отток радикальных исламистских сил с Кавказа в ИГИЛ (достаточно сказать, что к началу операции под знаменами ИГИЛа сражалось 5 000 - 7 000 граждан РФ).
Получив приказ о начале вывода войск из Сирии в связи с «выполнением ранее поставленных задач», Шойгу предоставил Путину отчет, поясняющий, как именно эти задачи были выполнены:
● совершено более 9 000 боевых вылетов;
● убито более 2000 боевиков - выходцев из России, в том числе 17 полевых командиров.
● уничтожено 209 объектов нефтедобычи и переработки, а также 2 912 средств доставки нефтепродуктов.
● установлен контроль над тремя нефтегазовыми полями вблизи Пальмиры.
Если кто-то полагает, будто Воздушно-космические силы РФ вступили в сложнейшую войну ради того, чтобы отправить на тот свет 2 000 российских исламистов, побомбить автоцистерны с нефтью и захватить три нефтегазовых поля в районе Пальмиры, то он сильно ошибается. Экспорт углеводородов остается источником самофинансирования ИГИЛа, который, помимо потерянных трех нефтегазовых полей, продолжает контролировать как минимум десяток других (как, кстати, и саму Пальмиру). Не совсем понятно, каким образом было установлено гражданство погибших: неужели ИГИЛ прислал в российское посольство в Сирии похоронки? Но, даже если считать данные Шойгу верными, то при том, что 3 000-5 000 россиян-исламистов, судя по всему, остались в строю, говорить об отводе войск было весьма преждевременно.
Итак, что мы на самом деле имеем по результатам 165-дневной сирийской военной кампании, ход которой освещался в российских СМИ ежедневными победными реляциями? Войска ИГИЛа были потеснены на некоторых участках фронтов, ИГИЛ продолжает оставаться ведущей военной силой в Сирии, и контролируемая им территория страны превышает по площади зоны, контролируемые курдами, умеренной оппозицией и Асадом. Взгляните на карту Сирии по состоянию боевых действий на 30 сентября (начало российской интервенции) и 2 марта. Различия есть, но в случае ИГИЛа они минимальны. Таким образом, провозглашенная Путиным и Лавровым задача по уничтожению ИГИЛа выполнена не была.