За год войны украинская армия столкнулась с потребностью бойцов в психологической помощи и духовной поддержке, которую не могут обеспечить военные психологи. Генштаб уже принял решение: до конца 2015 года в Вооруженных силах Украины введут службу военного духовенства. А пока что священники могут находиться в зоне АТО только в статусе добровольцев-волонтеров. Корреспондент НБН побывал на базе одной из таких волонтерских общественных организаций – «Первого украинского батальона военных капелланов» – в Бердянске и пообщался со священнослужителями Артемом и Юрием, которые только вернулись после десятидневного служения в зоне АТО, посетив восточный Мариуполь, Староигнатьевку, Гранитное, окраины Донецка.
- Недавно представитель Генштаба Украины заявил о возможности демилитаризации Широкино и его совместного патрулирования украинскими военными и «милицией ДНР». Вы знаете специфику региона, как относитесь к такой возможности?
А: Это бред! Какое совместное патрулирование? С этими отморозками, которые убивали наших людей?
Если взять хронологию встреч «на верхах» и наложить на хронологию военных действий на Донбассе, можно увидеть четкую закономерность. Как только сепары начинают бомбить, то наши соседи сильно «стурбовані». А когда враг начинает нести большие потери, сразу начинают съезжаться: «стоп, а давайте сядем за стол переговоров», «давайте договоримся», «давайте отведем оружие».
Что это такое? Это как называется? Это реально идет сдача Украины, сдача государственных интересов. Оттуда никакого перемирия нет. Идут постоянные обстрелы. Работает артиллерия от 120 мм и выше, 150 мм – да, «Грады» – да.
Вот что произошло с командиром, не буду говорить, какой бригады. Разведка доложила, что поблизости начали заходить 3 или 4 сепарских миномета. Он бросает свою артиллерию туда – до того момента, как они развернулись, то есть, с нашей стороны могли бы быть жертвы. Командир дал приказ открыть огонь и полностью уничтожил эти батареи, а ему через день объявляют строгий выговор. Как это называется? Это война или мы ждем, пока нас перещелкают? А реально так и есть.
Постоянно ведутся обстрелы наших позиций. У нас есть их точные координаты. И? Мне боевые офицеры об этом не раз говорили, что передавали нормальные хорошие координаты. Достаточно одного выстрела – и нет этой батареи, и все, больше не будут гибнуть наши ребята.
А в среднем около пяти человек гибнет в АТО каждый день. Просто стоя на одном месте. И территории за время перемирия мы потеряли намного больше.
Беда военная в том, что наша «верхушка» не хочет победить.
Ю: Мы делаем общее дело. Мы не освещаем то, как все плохо в нашей стране. Мы говорим о том, что говорят военные. А если бы был порядок, дисциплина, если бы офицеры выполняли свою работу… А нам всем, как верующим людям, не только молиться нужно. Эта война не закончится, пока мы не начнем что-то делать. Мы не осуждаем. Это боль нашего сердца. И церковь не должна с этим мириться.
- Что вы считаете самым важным в своей работе в зоне боевых действий?
А: Мы не благословляем солдат на войну, мы благословляем их на защиту Родины. Молимся за этих ребят, за Украину. Наша главная задача – рассказать о Христе, связать каждого бойца с Богом, только тогда будет дух, а потом уже все остальное.
Бойцы открывают нам свое сердце. Все, что накопилось у них внутри. Иногда даже не приходится ничего делать. Очень многие благодарят просто за то, что мы приезжаем.
Нашим первым пунктом назначения был восточный Мариуполь. Раньше там стояли бойцы Нацгвардии, но теперь их уже нет – это позиции морпехов. Для нас очень важным было узнать, что на одном из блокпостов бойцы построили для нас часовню. Это вообще интересная история. Часовня расположена около блокпоста, который мы посещали три последних поездки. И тогда ребята сами предложили: «А давайте мы поставим вам часовню». Теперь в новой часовне и другие капелланы работают, и бойцы туда приходят. Хочу отметить, что не единожды наши молитвы помогали бойцам, сохраняли их. Те, кто принял Божью Славу, также свидетельствуют о том, что это не раз сохраняло их жизни.
После Мариуполя отправились в Староигнатьевку, Гранитное. Мы с братом отслужили в той местности четыре дня. Были и на первой линии и на блокпостах. Оттуда мы поехали к танкистам под Донецк.
- Мариуполь, Гранитное, Донецкий регион – все эти участки линии фронта сейчас постоянно пребывают под обстрелами врага…
А: Когда мы приехали на служение на позициях за Староигнатьевкой, куда мы привезли помощь и Слово Божье, нас предупредили, что должен начаться обстрел. Мы передали бойцам, что привезли, очень все коротко… помолились за них и буквально сразу за словом «Аминь!» последовала команда «Воздух!». Было 4 серии (залпов из тяжелого вооружения – НБН).
Однажды мы объехали подопечные опорные пункты и блокпосты, подолгу молились за ребят, за Божью защиту и охрану их позиций, подолгу общались. А поздно ночью начался очень сильный «мирный» артобстрел и длился до рассвета. Мы связались утром со всеми позициями и, слава Богу! Все живы! Бог хранит.
Ю: Был один случай, разговаривал с бойцом, который не раз бывал в горячих точках: и в Ираке, и в Югославии, – и вот сейчас воюет за Украину. Надо было сказать ему правду: если, ты, солдат, ездил воевать только с целью убить и заработать деньги – Бог тебя накажет. Такому солдату надо покаяться за участие в не своих войнах.
Но здесь, на этой войне, мы защищаем свою землю. Эту землю Бог нам дал и назвал ее Украиной, и определил ее границы. Солдат защищает свою Родину, свою мать, своего отца, свою жену.
А вообще, верующие люди нужны здесь, чтобы работать с местным населением, в том числе с детьми.
- Вам приходилось работать с местным населением? Как они вас воспринимают?
А: Не то, чтобы работать, но общались с местным населением. Не скажу, что они хлопают в ладоши и машут флажками. Ну, а что, если в последние годы велась такая пророссийская пропаганда!
Расстояние 100 км до российской границы, а украинские каналы не транслируются. И как вы думаете, что они смотрят? Что они слышат? А потом выходят на улицу и видят этих «фашистов».
И они боятся! Был случай, одна бабушка приходит к бойцам, а у ребят была крупа и еще что-то такое, ей пару килограмм отсыпали, а она им: «Спасибо, фашисты». Как-то так. Представляете!
А фельдшер 41-го батальона перевел санчасть поближе к «передку»: они стоят за 2-3 км от передовой для того, чтобы работать с населением. Им завозят медикаменты, в том числе дефицитные, и местному населению никакого отказа в помощи нет. Он как Айболит! Уколы, капельницы, давление измерить, а они ему еще и выговаривают то, что по телевизору слышат! Эта санчасть стоит там третий месяц, и только сейчас у местных начинает что-то проясняться.
Информационная война не то, что проиграна, она даже не велась.
Где ретрансляторы? Чтобы хотя бы бойцы смотрели украинские каналы. Мы включаем телевизор, а там «Оплот», «Новороссия ТВ». Как это называется?
- Как вооружены наши бойцы?
А: Вооружение даже не главное. Главное – дух. Важно внутренне состояние. А сейчас делается абсолютно все, чтобы как можно сильнее деморализовать бойца.
В армии, которая воюет, нет оружейного масла! Мы когда привезли оружейное масло, бойцы как дети конфетами радовались.
Ребята воюют на танках старше меня. А срочную службу они проходили на танках новее. Где они? В АТО сейчас воюют танки Т-64, вопрос, а где Т-72? Никто не знает.
Мы общались с танкистами: вместо того, чтобы думать о выполнении боевого задания, они думают, доедут ли они туда, а если доехали, то доедут ли обратно? Потому что танк может в любую минуту «разуться». Представьте их состояние! И им еще удается на этих танках воевать. Еще и как воевать! А сколько схем известно, как отмываются деньги на ремонте военной техники!
- Что еще деморализует армию?
А: Стояние на одном месте, выполнение глупых приказов. Призыв в армию, мягко говоря, некомпетентных людей, несостоятельных быть солдатами. Попадаются хронические алкоголики - но с этим строго и такие долго на фронте не задерживаются.
Плохо то, что людей армией наказывают. Как можно наказывать контрабандиста, к примеру, забирая его в армию? Как можно армией наказать? Как это, защищать Родину – это разве наказание? Это и есть деморализация. Люди себя чувствуют наказанными.
Я сам – офицер запаса, капитан. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как некоторые офицеры ведут себя с солдатами. Их мало, но есть такие, которые ведут аморальный образ жизни. Во-первых – это панибратство, второе – это отсутствие дисциплины. Радует, что такие ситуации скорее исключение из правил.
В батальонах, которые стоят на месте, отсутствует военная подготовка, они ничего не видят, но в то же время смотрят русские каналы. Как можно с таким подразделением куда-то выдвигаться? Реально процентов 10 бойцов способны на выполнение боевой задачи. И те, кто побывали в боевых действиях, в сентябре уже уходят домой.
- Насколько мобилизованные бойцы отличаются мотивацией от добровольцев?
А: Даже добровольцы между собой отличаются. Многие добровольческие батальоны находятся при ком-то, соответственно – это обеспечение. «Правый сектор», к примеру, – идеологически мотивированное подразделение, которое нельзя переубедить, если цель этого переубеждения противоречит защите государства.
Вот им сказали отойти с Широкино – реально преступный приказ. Какая демилитаризация, если с высот в Широкино били по восточному Мариуполю? Там было около 150 жертв, 128 ракет упало на жилые кварталы! А нам сказали, что ракет было 25 и 20 пострадавших. Больше 150 человек погибло! И с этих высот «Грады» били по Мариуполю.
Оттуда нельзя уходить! Нельзя! Почему не демилитаризовать Горловку? Там катастрофическая ситуация с питанием, притом жара и отсутствие элементарно питьевой воды. Почему не демилитаризовать? И, к примеру, «Правый сектор» такие приказы никогда не будет выполнять. И они там и сейчас находятся – в Широкино. Они пришли добровольно, как им можно приказать отступить?
Я как офицер вам скажу: даже с тем, что мы имеем, мы уже могли бы стоять на своей границе, лишь бы сверху не мешали. Нет на это политической воли. Это все политика.
СПРАВКА: Капелланы – священнослужители, которые проповедуют в особых обстоятельствах, например, на войне. Общественная организация «Первый украинский батальон военных капелланов» была создана летом 2014 года. Командир батальона Руслан Рос (слева на фото ниже) – главный капеллан-координатор протестантской церкви «Новое поколение». В организацию входят 47 человек, капелланы и кризисные психологи, среди которых есть представители других конфессий, в том числе Украинской православной церкви Киевского патриархата. Капелланы служат во многих горячих точках зоны АТО.
Если взять хронологию встреч «на верхах» и наложить на хронологию военных действий на Донбассе, можно увидеть четкую закономерность. Как только сепары начинают бомбить, то наши соседи сильно «стурбовані». А когда враг начинает нести большие потери, сразу начинают съезжаться: «стоп, а давайте сядем за стол переговоров», «давайте договоримся», «давайте отведем оружие».
Что это такое? Это как называется? Это реально идет сдача Украины, сдача государственных интересов. Оттуда никакого перемирия нет. Идут постоянные обстрелы. Работает артиллерия от 120 мм и выше, 150 мм – да, «Грады» – да.
Вот что произошло с командиром, не буду говорить, какой бригады. Разведка доложила, что поблизости начали заходить 3 или 4 сепарских миномета. Он бросает свою артиллерию туда – до того момента, как они развернулись, то есть, с нашей стороны могли бы быть жертвы. Командир дал приказ открыть огонь и полностью уничтожил эти батареи, а ему через день объявляют строгий выговор. Как это называется? Это война или мы ждем, пока нас перещелкают? А реально так и есть.
Постоянно ведутся обстрелы наших позиций. У нас есть их точные координаты. И? Мне боевые офицеры об этом не раз говорили, что передавали нормальные хорошие координаты. Достаточно одного выстрела – и нет этой батареи, и все, больше не будут гибнуть наши ребята.
А в среднем около пяти человек гибнет в АТО каждый день. Просто стоя на одном месте. И территории за время перемирия мы потеряли намного больше.
Беда военная в том, что наша «верхушка» не хочет победить.
Ю: Мы делаем общее дело. Мы не освещаем то, как все плохо в нашей стране. Мы говорим о том, что говорят военные. А если бы был порядок, дисциплина, если бы офицеры выполняли свою работу… А нам всем, как верующим людям, не только молиться нужно. Эта война не закончится, пока мы не начнем что-то делать. Мы не осуждаем. Это боль нашего сердца. И церковь не должна с этим мириться.
- Что вы считаете самым важным в своей работе в зоне боевых действий?
А: Мы не благословляем солдат на войну, мы благословляем их на защиту Родины. Молимся за этих ребят, за Украину. Наша главная задача – рассказать о Христе, связать каждого бойца с Богом, только тогда будет дух, а потом уже все остальное.
Бойцы открывают нам свое сердце. Все, что накопилось у них внутри. Иногда даже не приходится ничего делать. Очень многие благодарят просто за то, что мы приезжаем.
Нашим первым пунктом назначения был восточный Мариуполь. Раньше там стояли бойцы Нацгвардии, но теперь их уже нет – это позиции морпехов. Для нас очень важным было узнать, что на одном из блокпостов бойцы построили для нас часовню. Это вообще интересная история. Часовня расположена около блокпоста, который мы посещали три последних поездки. И тогда ребята сами предложили: «А давайте мы поставим вам часовню». Теперь в новой часовне и другие капелланы работают, и бойцы туда приходят. Хочу отметить, что не единожды наши молитвы помогали бойцам, сохраняли их. Те, кто принял Божью Славу, также свидетельствуют о том, что это не раз сохраняло их жизни.
После Мариуполя отправились в Староигнатьевку, Гранитное. Мы с братом отслужили в той местности четыре дня. Были и на первой линии и на блокпостах. Оттуда мы поехали к танкистам под Донецк.
- Мариуполь, Гранитное, Донецкий регион – все эти участки линии фронта сейчас постоянно пребывают под обстрелами врага…
А: Когда мы приехали на служение на позициях за Староигнатьевкой, куда мы привезли помощь и Слово Божье, нас предупредили, что должен начаться обстрел. Мы передали бойцам, что привезли, очень все коротко… помолились за них и буквально сразу за словом «Аминь!» последовала команда «Воздух!». Было 4 серии (залпов из тяжелого вооружения – НБН).
Однажды мы объехали подопечные опорные пункты и блокпосты, подолгу молились за ребят, за Божью защиту и охрану их позиций, подолгу общались. А поздно ночью начался очень сильный «мирный» артобстрел и длился до рассвета. Мы связались утром со всеми позициями и, слава Богу! Все живы! Бог хранит.
Ю: Был один случай, разговаривал с бойцом, который не раз бывал в горячих точках: и в Ираке, и в Югославии, – и вот сейчас воюет за Украину. Надо было сказать ему правду: если, ты, солдат, ездил воевать только с целью убить и заработать деньги – Бог тебя накажет. Такому солдату надо покаяться за участие в не своих войнах.
Но здесь, на этой войне, мы защищаем свою землю. Эту землю Бог нам дал и назвал ее Украиной, и определил ее границы. Солдат защищает свою Родину, свою мать, своего отца, свою жену.
А вообще, верующие люди нужны здесь, чтобы работать с местным населением, в том числе с детьми.
- Вам приходилось работать с местным населением? Как они вас воспринимают?
А: Не то, чтобы работать, но общались с местным населением. Не скажу, что они хлопают в ладоши и машут флажками. Ну, а что, если в последние годы велась такая пророссийская пропаганда!
Расстояние 100 км до российской границы, а украинские каналы не транслируются. И как вы думаете, что они смотрят? Что они слышат? А потом выходят на улицу и видят этих «фашистов».
И они боятся! Был случай, одна бабушка приходит к бойцам, а у ребят была крупа и еще что-то такое, ей пару килограмм отсыпали, а она им: «Спасибо, фашисты». Как-то так. Представляете!
А фельдшер 41-го батальона перевел санчасть поближе к «передку»: они стоят за 2-3 км от передовой для того, чтобы работать с населением. Им завозят медикаменты, в том числе дефицитные, и местному населению никакого отказа в помощи нет. Он как Айболит! Уколы, капельницы, давление измерить, а они ему еще и выговаривают то, что по телевизору слышат! Эта санчасть стоит там третий месяц, и только сейчас у местных начинает что-то проясняться.
Информационная война не то, что проиграна, она даже не велась.
Где ретрансляторы? Чтобы хотя бы бойцы смотрели украинские каналы. Мы включаем телевизор, а там «Оплот», «Новороссия ТВ». Как это называется?
- Как вооружены наши бойцы?
А: Вооружение даже не главное. Главное – дух. Важно внутренне состояние. А сейчас делается абсолютно все, чтобы как можно сильнее деморализовать бойца.
В армии, которая воюет, нет оружейного масла! Мы когда привезли оружейное масло, бойцы как дети конфетами радовались.
Ребята воюют на танках старше меня. А срочную службу они проходили на танках новее. Где они? В АТО сейчас воюют танки Т-64, вопрос, а где Т-72? Никто не знает.
Мы общались с танкистами: вместо того, чтобы думать о выполнении боевого задания, они думают, доедут ли они туда, а если доехали, то доедут ли обратно? Потому что танк может в любую минуту «разуться». Представьте их состояние! И им еще удается на этих танках воевать. Еще и как воевать! А сколько схем известно, как отмываются деньги на ремонте военной техники!
- Что еще деморализует армию?
А: Стояние на одном месте, выполнение глупых приказов. Призыв в армию, мягко говоря, некомпетентных людей, несостоятельных быть солдатами. Попадаются хронические алкоголики - но с этим строго и такие долго на фронте не задерживаются.
Плохо то, что людей армией наказывают. Как можно наказывать контрабандиста, к примеру, забирая его в армию? Как можно армией наказать? Как это, защищать Родину – это разве наказание? Это и есть деморализация. Люди себя чувствуют наказанными.
Я сам – офицер запаса, капитан. У меня сердце кровью обливается, когда я вижу, как некоторые офицеры ведут себя с солдатами. Их мало, но есть такие, которые ведут аморальный образ жизни. Во-первых – это панибратство, второе – это отсутствие дисциплины. Радует, что такие ситуации скорее исключение из правил.
В батальонах, которые стоят на месте, отсутствует военная подготовка, они ничего не видят, но в то же время смотрят русские каналы. Как можно с таким подразделением куда-то выдвигаться? Реально процентов 10 бойцов способны на выполнение боевой задачи. И те, кто побывали в боевых действиях, в сентябре уже уходят домой.
- Насколько мобилизованные бойцы отличаются мотивацией от добровольцев?
А: Даже добровольцы между собой отличаются. Многие добровольческие батальоны находятся при ком-то, соответственно – это обеспечение. «Правый сектор», к примеру, – идеологически мотивированное подразделение, которое нельзя переубедить, если цель этого переубеждения противоречит защите государства.
Вот им сказали отойти с Широкино – реально преступный приказ. Какая демилитаризация, если с высот в Широкино били по восточному Мариуполю? Там было около 150 жертв, 128 ракет упало на жилые кварталы! А нам сказали, что ракет было 25 и 20 пострадавших. Больше 150 человек погибло! И с этих высот «Грады» били по Мариуполю.
Оттуда нельзя уходить! Нельзя! Почему не демилитаризовать Горловку? Там катастрофическая ситуация с питанием, притом жара и отсутствие элементарно питьевой воды. Почему не демилитаризовать? И, к примеру, «Правый сектор» такие приказы никогда не будет выполнять. И они там и сейчас находятся – в Широкино. Они пришли добровольно, как им можно приказать отступить?
Я как офицер вам скажу: даже с тем, что мы имеем, мы уже могли бы стоять на своей границе, лишь бы сверху не мешали. Нет на это политической воли. Это все политика.
СПРАВКА: Капелланы – священнослужители, которые проповедуют в особых обстоятельствах, например, на войне. Общественная организация «Первый украинский батальон военных капелланов» была создана летом 2014 года. Командир батальона Руслан Рос (слева на фото ниже) – главный капеллан-координатор протестантской церкви «Новое поколение». В организацию входят 47 человек, капелланы и кризисные психологи, среди которых есть представители других конфессий, в том числе Украинской православной церкви Киевского патриархата. Капелланы служат во многих горячих точках зоны АТО.