Вышел по делам в город после сильнейшего дождя. Пустовато и свежо. Быстро порешал все вопросы, закусил малехо, выпил имбирного лимонаду для поднятия жизненного конуса. А время еще есть – ни туда, ни сюда – еще не вечер. Естественно, заглянул в Муниципалку.
Яся намеченный на сегодня киноклуб отменила и звала на "а поговорить?" Захожу, значит. А там выставка – "Хенде хох!" называется. И еще там три буквы – УПА. На стенах цветные фотки, размером с плазму. Возле каждой цветной – маленькие, как книжка, черно-белые, слегка смазанные. На цветных фотках двое-трое чуваков изображают кагбе партизан-бендеровцев – то со ржавыми шмайссерами, то с вилами в шинелке на голое тело, то типа труп из кустов выглядывают – одни синие голые ноги виднеются. Смотрю и думаю: – Шо за хрень? Не, я ваще-то, к современному искусству, к этому «кантемпорари арт» вполне нормально отношусь, но тут никак не могу врубиться.
Посмотрел я на все это, поумничал с Ясей нащет английского фильма "Двойник" кагбе по Достоевскому. Фильма, правда, не видел, но разговор хороший получился. Яся предложила чай. И тут подошли двое чуваков, тех, с цветных фоток, и спрашивают так вежливо: –А как Вам выставка? Я им говорю, так сурово-прямолинейно, дескать, не люблю я ребята, постановочные фотки! А вообще-то подумать надо.
А один такой: – Ага, это хорошо, что подумать! Там жеж не только постановочные, – говорит какгбе с обидой в голосе.
– Ну да, говорю я, не только. Но, ребята, говорю, в концепцию я как-то не врубился. А они мне так удивленно: – Это ж какгбе игра в войнушку, на цветных! А на черно-белых – настоящая война. А тут еще Яся подкладывает стос черно-белых и велит осторожно смотреть, руками не мацать. Потому как эти фотки ребята хотят продать, а деньги отдать на армию. Фотки оказались с киевского январского Майдана, с Груши.
Как человек технологически продвинутый, кэш в наше тревожное время при себе не ношу, только кредитки. Одну карточку купил бы точно. И на армию деньги пойдут, и ребятам приятно. Короче, к этой теме надо бы вернуться – и парни весьма приятные оказались, и идея мне понравилась. Критиковать не стал, хотя и мог бы. Сказал же вначале – подумать надо. Но я ваще не об этом хотел написать.
Вышел из Муни и решил проведать ватников на площади – потроллить, песни народные попеть. А их там не оказалось. Ладно думаю, потопаю домой – ноги от луж мокрые, да и как-то прохладновато стало. Иду через наш центральный пустырь, гляжу, что-то ментов стало заметно больше, чуть ли не рота, а возле ХОГА еще человек 7 стоит. Немного, конечно, но чую, что-то затевается! Гляжу, а навстречу шествуют батюшки, трое, да еще и разных конфессий. Оглядываюсь – откуда ни возьмись возникла группка людей с нашими флагами. Я, конечно, к ним. Понятное дело – встретил нескольких знакомых. Люди всё подходили и подходили, зажигали свечи в стаканчиках и раздавали всем желающим простые, восковые. Возле свечей клали цветы, детские игрушки. Кто-то тихонько всхлипывал, а кто-то и не очень тихонько. Но все всё понимали. Стояли молча.
Очень хорошие, молодые лица, много с малыми детьми, сидящими на папиных плечах. Молодой, высокий, красивый очкарик рассказывает симпатичной малышке, обхватившей его за шею: – Сверху синяя полосочка, снизу – желтая. Українською мовою – жовто-блакитний. Где бы ты ни оказалась, если увидишь, знай, это наш флаг".
Не знаю, что поняла малышка, сидящая на плечах у папы, но я подумал, что, может быть, этот папа не сегодня-завтра окажется в одном из батальонов? И неизвестно, что его там ждет. Поэтому и имеет право говорить своей дочурке такие слова, которые в другое время показались бы пафосными.
Батюшки – католический, православный, мулла – отслужили поминальную по жертвам терракта в нашем небе. А я вспомнил, как весело было на этой площади два года назад в оранжевой компании замечательных поющих голландцев, как потом мы шли огромной шумной гурьбой на "Металлист" через весь город.
Как однажды, оказавшись в амстердамском безразмерном аэропорту Шипсхол, едва успел добежать по движущимся дорожкам от одного терминала до другого, чтобы успеть на свой самолет, летящий в Америку.
Как меня смешно допрашивали негритянки-секьюрити: – Кто укладывал Ваш чемодан? Зачем Вы летите в США? А рядом стояли крепкие суровые светловолосые парни с голыми стволами – американцы бдят свои рейсы. Вспомнил, как на обратном пути решил было купить жене сувенир – набор духов за 40 баксов. Но увидел рядом казино и жадность меня одолела – превращу-ка я эти 40 баксов в какую-нить более пристойную сумму! В результате все продул одноруким бандитам.
А потом была посадка. Я всегда смотрю, сколько пассажиров летит с детьми – для меня это добрая, успокаивающая примета: раз дети, значит все будет хорошо!
В малайском Боинге их было 80…, трое совсем маленьких…
…Мы стояли со свечками в руках, свечи были на асфальте. От них исходило тепло. Я никогда раньше такого не ощущал – обычные свечки-таблетки, их много, они в пластиковых стаканчиках, чтобы ветер не задувал. И от них шли свет и тепло. Вы потом все увидите на фотках, сделанных другими, я ничего не фотографирую. Батюшки читали молитвы. Мы молчали. Теплый свет…