Прошло уже больше года с тех пор, как муж Анастасии Цветковой пропал без вести, воюя с россиянами вблизи восточного города Покровск, и она до сих пор не знает, жив он или мертв.
Россия не предоставляет регулярно информацию о захваченных в плен или погибших, и нет никаких новостей ни от побратимов, ни от Международного Красного Креста, который иногда может посещать лагеря военнопленных, пишет Reuters.
Если Ярослав Качемасов действительно погиб на фронте, то недавняя репатриация тысяч тел могла бы хотя бы дать Цветковой возможность оплакать его.
Но даже это пока выглядит маловероятным, поскольку украинские лаборатории судебной идентификации перегружены не только из-за массового поступления тел, но и из-за сложности в установлении личности погибших, чьи останки могут быть обгоревшими или расчлененными.
ОТСЛЕЖИВАНИЕ ПОГИБШИХ ВО ВОЙНЕ В УКРАИНЕ: ДНК И ДЕТЕКТИВНАЯ РАБОТА
29-летняя стоматолог, проживающая в Киеве, сдала образец ДНК своего мужа, заполнила десятки анкет, написала письма и присоединилась к группам в соцсетях в поисках любой информации.
Качемасов, 37 лет, пропал во время своей второй боевой миссии возле Покровска, который Россия атакует в течение нескольких месяцев. Местность, где он пропал, сейчас находится под российской оккупацией.
«Самым тяжелым было неопределенность, — сказала Цветкова Reuters. — Когда твой близкий человек, с которым ты была рядом каждый день в течение 11 лет, и теперь — такая информационная пустота, что ты просто ничего не знаешь».
С начала полномасштабного вторжения России в Украину в 2022 году сотни тысяч человек с обеих сторон были убиты или ранены. По меньшей мере 70 тысяч украинских военных и гражданских лиц считаются пропавшими без вести.
Только за последние четыре месяца более 7 тысяч преимущественно неопознанных тел были доставлены в Украину в рефрижераторных вагонах и грузовиках — кучи белых пластиковых мешков напоминают о цене самого жестокого конфликта в Европе со времен Второй мировой войны.
УЖАСНАЯ РАБОТА ПО ИДЕНТИФИКАЦИИ ТЕЛ
Reuters пообщалось с восемью экспертами — от полицейских следователей и министра внутренних дел до украинских и международных судебных экспертов и волонтеров, а также посетило ДНК-лабораторию в Киеве.
Многие тела находятся в состоянии разложения или представляют собой лишь их фрагменты, поэтому такие лаборатории являются ключевыми для идентификации. Но процесс установления и сопоставления каждого ДНК-профиля может длиться много месяцев.
С 2022 года Министерство внутренних дел расширило сеть ДНК-лабораторий с девяти до двадцати и более чем вдвое увеличило количество судебных генетиков — до 450, по словам Руслана Аббасова, заместителя директора центра судебных исследований МВД.
Но начало масштабных обменов стало шоком.
«Мы привыкли к одному, двум, трем, десяти (телам), и они поступали постепенно, — сказал он в лаборатории на окраине Киева. — Потом их стало 100, потом 500. Мы думали, что 500 — это много. Потом 900, 909 и так далее».
Эксперты в защитной одежде и одноразовых комбинезонах проводят ДНК-тесты и сопоставляют профили с базой пропавших без вести лиц. Некоторые случаи настолько сложны, что приходится делать до 30 попыток, прежде чем найдется совпадение.
Украина только недавно начала системно собирать ДНК-образцы у военных на случай исчезновения или гибели, поэтому следователи часто вынуждены работать с образцами родственников.
ТЕЛО ВОЕННЫХ КАК НАПОМИНАНИЕ О ПОТЕРЯХ УКРАИНЫ
Помимо логистического вызова, внезапный наплыв тел стал еще и напоминанием об украинских потерях.
Киев и Москва в целом неохотно раскрывают общие цифры погибших и раненых военных.
В июне американский Центр стратегических и международных исследований оценил количество убитых и раненых россиян более чем в 950 тысяч, а украинцев — в 400 тысяч.
По официальным данным, по состоянию на прошлый месяц Украина получила 11 744 тела. Но 6060 из них — только в июне, еще тысяча — в августе.
Украинские власти отказались назвать цифру, сколько тел Украина передала России; это могло бы свидетельствовать о масштабах потерь и участках, где невозможно эвакуировать погибших.
Российские чиновники заявили, что в июне они получили только 78 тел. Переговорщик от РФ Владимир Мединский предположил, что Украина «тормозит процесс», чего Киев не признает.
Министр внутренних дел Игорь Клименко обвинил Россию в затруднении процесса идентификации тем, что некоторые тела передавали в беспорядочном виде.
«Есть много случаев, наверное сотни, когда останки одного человека находятся в нескольких мешках», — сказал он.
Клименко также сообщил, что Украина уже идентифицировала не менее 20 тел российских военных, в отношении чего Мединский заявил, что «нет доказательств». Министерство обороны РФ на запрос комментария не ответило.
ДНК-ОБРАЗЦЫ — КЛЮЧ К ИДЕНТИФИКАЦИИ
С июня 2022 года Международный комитет Красного Креста принял участие в более чем 50 операциях по репатриации и помог Украине рефрижераторами, мешками для тел и защитным снаряжением, сообщил координатор ICRC по вопросам судебной медицины Андрес Родригес Сорро.
После прибытия тел в Украину рефрижераторные грузовики доставляют их в морги в разных городах и поселках.
В конце июня в одном из киевских моргов около десятка мужчин в белых защитных костюмах открыли грузовик с примерно 50 телами и осторожно выгрузили белые мешки.
Когда каждый мешок открывали для проверки, в воздухе чувствовался резкий, сладковато-гнилостный запах. Следователи вынимали меньшие черные пакеты с телом или его частями.
Следователь полиции Ольга Сидоренко объяснила, что первые проверки касаются наличия взрывоопасных предметов, а также формы, документов, жетонов и других личных вещей.
«Мы присваиваем каждому телу уникальный идентификационный номер, который сопровождает его, пока останки не найдут дом», — сказала она, добавив, что уже привыкла к запаху.
Она и ее коллеги — первая точка контакта для семей пропавших военных.
Узнав от военных об исчезновении мужа, Цветкова открыла уголовное производство в Нацполиции, как того требует процедура, и подала описание.
«… все, что могло помочь идентифицировать его. Это — его татуировки, внешность, шрамы, родинки», — сказала она.
У нее было одно преимущество — образец его ДНК. «Я принесла его расческу».
ЛАБОРАТОРИИ РАБОТАЮТ ПО СМЕНАМ, НЕСМОТРЯ НА ОТКЛЮЧЕНИЕ СВЕТА
Но из-за такого количества тел в моргах, по словам Клименко, идентификация всех может занять до 14 месяцев.
Его команды работают большую часть суток. Современная лаборатория в Киеве оборудована генераторами и батареями на случай отключения электроэнергии, которые стали частыми из-за российских ударов по энергосистеме.
Команды работают посменно, чтобы максимально эффективно использовать пространство и технику. Лаборатории берут образцы с тел и от родственников пропавших, если нет ДНК самого военного.
«Иногда нужно брать не один, а два, три или даже четыре образца от родственников, — сказал Родригес Сорро из МККК. — Речь идет о сотнях тысяч образцов для сравнения».
Аббасов отметил, что самыми сложными случаями являются тела, которые были обгоревшими и имели деградированную ДНК.
Но Цветкова не хочет, чтобы ее мужа идентифицировали по ДНК.
«… Я жду, что Ярослав вернется живым», — сказала она.
«Я пополняю его мобильный счет каждый месяц, чтобы он сохранил свой номер. Я пишу ему каждый день, рассказывая, как прошел мой день, чтобы когда он вернется, была вся хронология того, что я пережила за это время без него».