То, что мы наблюдаем в последние дни, можно назвать сочетанием войны и спецоперации. Война – это продолжение продвижения оккупационных войск, обстрелы городов, попытки окружения, провоцирование гуманитарной катастрофы. Но есть еще и путинская «спецоперация» – фактическое изгнание населения из родных мест.
Нам часто кажется, что Владимир Путин нелогичен и порывист в своих действиях. Но если допустить, что он просто хочет «зачистить» территорию от нежелательного населения, то можно легко найти логику в каждом обстреле, в каждой гуманитарной катастрофе, в каждом сорванном гуманитарном коридоре. Создать невыносимые условия для жизни, заставить уехать, добиться того, чтобы жизнь в городах замерла…
Харьков и Мариуполь – идеальные примеры такой «зачистки», но кто сказал, что Путин остановится? Могут напомнить, что после оккупации 2014 года такого не было. Но я бы с этим не согласился. Из оккупированных районов Донецкой и Луганской областей бежали сотни тысяч людей, большинство – на территории, которые контролировало украинское правительство. Сейчас бегство людей продолжается.
Ежедневно я встречаю на западе Украины людей из Славянска или Краматорска. Люди, которые один раз уже пережили российское «освобождение», не хотят сталкиваться с ним вновь.
Из Крыма отток людей был, конечно, не в пример меньшим. Однако большим было переселение людей из континентальной России на оккупированную территорию. В Москве, по сути, сделали все возможное, чтобы «разбавить» население Крыма, которое считалось «испорченным» украинскими политическими процессами – всеми этими выборами, митингами, независимой журналистикой.
Не случайно уже вскоре после оккупации в Крым стали приезжать новые жители, среди которых было немало представителей российских спецслужб и силовых структур. Так сказать, присмотреть за местным населением. И это – тоже важная часть путинской спецоперации. Демографической. Операции по запугиванию, изгнанию, замещению местного населения. Просто у этой операции – разные лица.
Одно лицо – в Крыму, другое – на оккупированном Донбассе. И теперь мы видим третье, самое страшное – по всей Украине.