Любити країну — це не тільки тоді, коли все добре, чудова влада, справжня демократія й високий рівень життя.

Любити країну — це й тоді, коли майже нічого з цього немає. Це й тоді, коли є великі проблеми. І коли війна. Коли країні важко й коли їй загрожує смертельна небезпека.

Наша країна — Україна. Україна — це не просто кожен з нас, це й майбутнє кожного з нас. І в кожного зараз — час перевірки. Перевірки справжньої.

О неготовности сегодняшней украинской власти к военной ситуации я писал в прошлом материале. Произошедшие затем события сделали эту неготовность особенно недопустимой, а вечернее и ночное выступления руководства страны (первое свелось к анонсу второго, а во втором практически ничего не было сказано) только подтвердили эту негативную оценку.

Кадровые изменения стали не просто желательны, а уже категорически необходимы. Сохранение моновласти в сегодняшнем виде, и без того чрезвычайно опасное сверхкоррупцией и сверхнекомпетентностью, в новых условиях несёт угрозу существованию страны.

Сначала — о «доктрине одного процента». Она приписывается экс-вице-президенту США Ричарду Брюсу (Дику) Чейни и заключается примерно в том, что если существует хотя бы 1%-ная вероятность события, влекущего смертельную угрозу для страны, то к такой угрозе следует относиться как к несомненному факту — с точки зрения не столько анализа, сколько ответной реакции.

К этой доктрине в мире, да и в самих США относятся, мягко говоря, по-разному, но это позиция сильной страны, её реальной заботы о безопасности, особенно если речь идёт, к примеру, об угрозе ядерной.

Не знаю, какую именно страну на самом деле имел в виду Владимир Семёнович Высоцкий, когда около 50 лет назад писал песню с этими словами как бы о Стране Чудес, но могу поведать вот какую историю.

Совсем недавно в одной удивительной стране произошло очень печальное событие — массовое самоубийство. Причём в совершенно огромных, ранее невиданных масштабах.

А ровно через 3 месяца день в день вопреки устоявшемуся мнению о том, что нельзя застрелиться дважды, история повторилась.

«Минские соглашения» я не поддерживал даже тогда, когда они были ещё хоть как-то военно-ситуативно и политически оправданы (да, кстати, финансово — тоже, если не забывать про МВФ): я не голосовал за связанный с ними Закон «О временном порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей», а о самих соглашениях неоднократно говорил, что их подписали «два посла и два козла», в том числе говорил и там, где отношение к ним гораздо более мягкое.

В своём видеообращении от 25 января Президент Украины, говоря о нормандском формате, сказал: «Мы работаем [над тем], чтобы как можно быстрее состоялась встреча четырёх Президентов». Речь в самом деле шла о Президентах Украины, России, Франции и Германии? По крайней мере, нормандский формат именно таков.

Но Президент Германии — фигура практически церемониальная: первым лицом в этой стране фактически является Канцлер.

В одном из интервью Дмитрию Гордону российский журналист Андрей Караулов ещё год назад «обосновывал» то, что Крым — их (т. е. РФ) и что Россия забрала «своё», очень интересным аргументом.

Дескать, Россия ещё при Ленине, ещё именно как отдельная республика, а не как СССР, задолжала огромные суммы (за поставки оборудования) американцам, а в качестве залога был предоставлен Крым. Потому, кстати, и Рузвельт возжелал встретиться со Сталиным и Черчиллем именно в Крыму, чтоб посмотреть на будущее американское приобретение.