17 лет назад, 12 июня 1997, в парижском пригороде Кламар, в военном госпитале, умер Булат Окуджава.
Кажется, в нашей повседневной речи слова идут впереди интонаций. А вот у Булата Шалвовича именно интонации находят самые нужные слова:
"Как он дышит, так и пишет,
Не стараясь угодить".
В 17 лет, в апреле 1942 года, Булат Окуджава ушел добровольцем на фронт. К этому времени, еще в 1937-ом, был расстрелян его отец, видный партийный работник. Мать, Ашхен Степановна Налбандян, родственница известного армянского поэта Ваана Терьяна, была арестована, а затем сослана в Карагандинский лагерь, из которого вернулась только в 1955 году.
В 1943 году Окуджава написал свою первую песню «Нам в холодных теплушках не спалось…», текст которой не сохранился.
У Булата Окуджавы немало песен о войне. Пожалуй, самой известной из них стала «Десятый наш десантный батальон» из фильма «Белорусский вокзал». Мне однажды посчастливилось слышать, как ее пели ветераны 9 мая 1986 года, возле Большого театра в Москве. Было видно, что они воспринимали ее так же, как и фронтовые песни своей молодости.
Так получилось, что мое первое осознанное воспоминание о Дне Победы оказалось ассоциативно связанным с поэзией Окуджавы. Тогда, в далеком уже 1964-ом , это был обычный рабочий день. Мы, десяти-двенадцатилетние пострелы, бегали по пыльной Лермонтовской, возле желтой шестиэтажки, которая напротив маленького гастрономчика – справа от него баня, которую тогда называли "китайской", слева – пункт приема стеклотары. К шестиэтажке примыкал какой-то старый дом. Там, в подвале, жил наш приятель вместе с мамой-почтальоншей.
Уж не помню почему, к нам подошли двое подвыпивших мужчин, одеты прилично – в пиджаках, без всяких значков и медалей, выбриты, каждому на вид, примерно, лет 40 с небольшим. Что-то спросили, кажется, кого-то искали в этом подвальчике. Потом стали извиняться – мол, выпили мы тут, встретились с другом, воевали вместе, понимаете, ребята? Ну да, как не понять…
Не знаю, почему мне это запомнилось – ведь ничего особенного. Может, потому, что выглядели они как-то очень прилично для наших краев? Рядом, на старом кладбище, там, где церковь Усекновения, было всегда много нищих инвалидов – без обеих ног, на досках, к которым были привинчены простые подшипники вместо колес. Инвалиды передвигались по брусчатке главной аллеи, там, где могила генерала Зашихина, с огромным грохотом, отталкиваясь от земли надетыми на руки специальными деревянными колодками.
Я любил ходить в кинотеатр им. Жданова, рядом с домом, на Пушкинской – билеты по 10 коп. на утренний и по 40 – на вечерний сеанс. Через пару-тройку лет после той случайной встречи с фронтовиками, посмотрел фильм "Не самый удачный день". Я тогда еще не знал, кто такой Булат Окуджава, но сцена из фильма очень запомнилась и как-то прочно связалась с тем эпизодом на Лермонтовской.
Летом, в универмаге донецкого города Артемовска, увидел в отделе грампластинок список, в котором значилось: "Булат Окуджаев. Песни". Купил, конечно. Почему "Окуджаев" – не знаю. Как и не знал я тогда, что именно в Харькове, в 1961 году состоялся первый в СССР официальный вечер авторской песни Булата Окуджавы, организованный Львом Яковлевичем Лившицем, литературоведом и писателем, большим другом Булата Окуджавы.
Дочь Льва Яковлевича, Т.Л. Лившиц-Азаз, вспоминает: «Совершенно особое место среди созвездия литературных имен в нашем доме принадлежало Окуджаве и его песням. Отец познакомился с ним в Москве, во время поездок, связанных с работой по сбору материалов к биографии Бабеля, в самом конце пятидесятых, и стал привозить его записи из каждой поездки. Но аудитория не ограничивалась кругом семьи и друзей. Наш дом вскоре стал в Харькове «рассадником“ творчества Окуджавы, а отец — его категорическим апологетом, стремившимся приобщить к его песням как можно больше молодежи».
К сожалению, Лев Яковлевич Лившиц, замечательный ученый, писатель, педагог, прожил недолгую жизнь – он умер в 1965 году на 45-ом году жизни.
В 1950 году Лев Лившиц был обвинен по печально известной 58-ой статье на 10 лет, отбывал срок неподалеку от Челябинска, в 1954 году освобожден и вернулся в Харьков. В 1960-ые годы преподавал в Харьковском государственном университете, организовывал поэтические вечера Бориса Слуцкого, Давида Самойлова, Юрия Левитанского, Евгения Евтушенко и много времени уделял общению с молодежью, которой, как он говорил, необходимо сделать прививку «антисталинизма».
Время неумолимо. Все меньше остается людей, помнящих шестидесятые, «Когда моя походка мне не была смешна,
Еще подметки не пооторвались.
Из каждого окошка, где музыка слышна,
Какие мне удачи открывались!»
Когда я вижу у кого-то в доме винил с песнями Окуджавы, сборники его стихов и прозы, просто фотографии за стеклом книжной полки, сразу понимаю – свой! Будь он трижды других взглядов, политических, или каких угодно еще ориентаций, все равно – свой. Потому что есть нечто большее, чем легкая рябь или девятибалльные штормы на поверхности повседневности. Он умел это выразить. А нам бы не утратить способность слушать и слышать.
«Неистов и упрям,
гори, огонь, гори.
На смену декабрям
приходят январи.
Нам все дано сполна –
и горести, и смех,
одна на всех луна,
весна одна на всех.
Прожить лета б дотла,
а там пускай ведут
за все твои дела
на самый страшный суд.
Пусть оправданья нет
и даже век спустя
семь бед – один ответ,
один ответ – пустяк.
Неистов и упрям,
гори, огонь, гори.
На смену декабрям
приходят январи».