Это стихотворение, ставшее также текстом песни, обязательно должно звучать и по-русски. Многие погибшие за Украину говорили по-русски, и у них были русскоязычные матери.
Перевод, который я видел, меня не удовлетворил: достаточно сказать, что "як мається" было понято не "как живется", а "как мается", что и сказалось на переводе; ну а чуть дальше переводчику оригинал надоел — и пошла немножко халтура.
В общем, пришлось, дождавшись озарения, переводить самому, тем более, что такой опыт у меня уже был — с "Каменщиками" Ивана Франко.
(Перевод же обратный — песни "Помолимся за родителей" на украинский — был для меня гораздо более сложным и оказался небезгрешным: например, чем "холодать", более удачным было бы "холоднiть". Всё же на родной переводить легче — никуда от этого не деться.)
Итак, сначала — украинский оригинал текста Оксаны Максимишин-Корабель:
Мамо, не плач. Я повернусь весною.
У шибку пташинкою вдарюсь твою.
Прийду на світанні в садок із росою,
А може, дощем на поріг упаду.
Голубко, не плач. Так судилося, ненько,
Що слово "матусю" не буде моїм.
Прийду і попрошуся в сон твій тихенько,
Розкажу, як мається в домі новім.
Мені колискову ангел співає,
I рана смертельна уже не болить.
Ти знаєш, матусю, й тут сумно буває,
Душа за тобою, рідненька, щемить.
Мамочко, вибач за чорну хустину,
За те, що віднині будеш сама.
Тебе я любив. I любив Україну,
Вона, як і ти, була в мене одна.
Мой перевод — иногда, возможно, несколько вольный, но, надеюсь, не чересчур:
Мама, не плачь. А вернусь я весною,
В форточку птицей ударюсь твою,
Приду на рассвете в твой сад я с росою,
А может, дождем на порог упаду.
Голубка, не плачь. Совсем скоро, я знаю,
Меня ты, мамуля, увидишь во сне.
Тихонечко в нем появлюсь я, родная,
Тебе расскажу, как живется тут мне.
Поет ангелочек — мило, искусно,
Смертельная рана уже не болит.
Ты знаешь, бывает и здесь очень грустно,
Душа по тебе всё тоскует, щемит.
В черном платочке скорбишь ты по сыну,
Прости, что теперь будешь дома одна.
Тебя я любил. И любил Украину,
Мне мамой родною была и она.